Два ветра, три дождя - [2]

Не умирайте, Бога ради,

Пока находитесь в осаде,

В плену у майских соловьёв,

Которые со всех краёв

Стреляют в нас на пораженье.

Да не прорвать нам окруженье

И да не выйти из кольца,

И да не ведать нам конца,

И да не снимут с нас блокаду,

Вдруг взяв да оборвав руладу.

«Столько разных причин, по которым желательно жить…»

Столько разных причин, по которым желательно жить.

Я едва ли смогу перечислить их все, если спросят.

Например, я люблю, как весна небеса купоросит,

Как умеют нам голову майские ветры кружить,

И как змейкой течёт по стеклу дождевая вода,

И что жизнь нам отчёт не даёт ни о чём, никогда.

«Слова хороши только те, что не в силах сказать…»

Слова хороши только те, что не в силах сказать

О том, чем полны, и начало с концом увязать;

И смысл хорош только тот, что готов улизнуть,

Успев перед этим нас в руку лукаво лизнуть;

И цель хороша та, которую не уловить;

И жизнь я готова за всё это вечно любить —

За то, что она не способна себя исчерпать,

За то, что её не замызгать и не истрепать.

«Чтоб жизнь не обманула ожиданий…»

Чтоб жизнь не обманула ожиданий,

Не надо ей давать больших заданий,

И поручений муторных давать,

И тягостных вопросов задавать,

И надо оставлять её в покое,

Пускай она течёт себе рекою.

Течёт себе, мечтая о своём

И радуясь, что мы ей жить даём.

«С утра до ночи надо жить…»

С утра до ночи надо жить.

Здесь дела нет у нас иного.

Проснулся — принимайся снова

Нить жизни дёргать, теребить.

Так с давних пор заведено:

Проснулся — и скорей за дело.

Глядишь — и время пролетело,

Что было нам отведено.

«А маме дарила я домик с трубой…»

А маме дарила я домик с трубой.

Над домиком был небосвод голубой,

От дома, виясь, убегала тропинка…

К 30-му мая творилась картинка

При помощи радужных карандашей,

Творцом, у которого рот до ушей

Счастливый, смеющийся, очень беззубый.

Я «щастье» писала с ошибкою грубой,

Но мама была со мной очень нежна,

Картинка была ей безумно нужна.

«Мы с одиночеством вдвоём…»

Мы с одиночеством вдвоём

Весь день танцуем и поём,

Танцуем на лесных тропинках

В намокших от дождя ботинках.

Мы не скучаем никогда,

Не разлучат нас ни года,

Ни страны. Мы всё время вместе —

И в тишине, и в людном месте.

«Мы ведь только и делаем, что покидаем…»

Мы ведь только и делаем, что покидаем.

Вот покинули детство, что кажется раем,

Вот расстались с наивной мечтой голубой,

С самой первой любовью и с прежним собой.

Мы ведь только и заняты тем, что встречаем.

Вот дожить до любимого лета не чаем,

Чтоб, согласно дотошному календарю,

Встретить раньше на час золотую зарю.

«И сколько б вод ни утекло…»

И сколько б вод ни утекло,

И сколько б лет ни пролетело,

И сколько бы ни полегло

Всего того, что жить хотело,

А воды всё равно текут,

А годы всё равно летают,

И те, что куролесят тут,

Те всё равно исправно тают,

И я не ведаю совсем,

Как всё же надо относиться

К тому, что жизнь ни с чем, ни с кем

Не собирается носиться,

К тому, что безразлична ей

Моя, твоя и прочих участь,

И любит жизнь летучесть дней

Несметных и свою живучесть.

«Живу, пером в бумагу тыча, …»

Живу, пером в бумагу тыча, —

И вдруг улов, и вдруг добыча,

И вдруг неслыханный улов —

На белом фоне горстка слов.

Они в сетях моих не бьются,

Не рвутся прочь, и только рвутся

Сказать: «Ты просто молодец,

Что нас поймала наконец».

«Уйдя, я буду приходить…»

Уйдя, я буду приходить

На этот свет сама, без спросу,

Как летний дождь, летящий косо,

Его серебряная нить.

Без разрешения, как день,

Я вдруг возьму, да и настану,

И даже спрашивать не стану,

Поскольку некого и лень.

«А я верчу и так, и сяк…»

А я верчу и так, и сяк

День, что покуда не иссяк,

Бросаю взгляд с различных точек:

То встану там, где ветерочек,

То там, где свет, то там, где тень, —

И так, и сяк верчу я день,

Чтоб не ушёл он непрожитым,

Ненужным, лишним и забытым.

«Творился сей мир из любви и добра…»

Творился сей мир из любви и добра,

Из жемчуга, золота и серебра,

Из лучших намерений и побуждений,

Не ради смертей, а во имя рождений.

Ещё сохранились от прежней красы

Рассветные трели и капли росы.

«Я снова в утреннюю смену…»

Я снова в утреннюю смену.

Едва ложится луч на стену,

Едва становится бело,

Едва в окне мелькнёт крыло, —

Я выхожу и утопаю

В росе и к жизни приступаю.

«Ну что мне здесь принадлежит?..»

Ну что мне здесь принадлежит?

Река течёт, тропа бежит,

Тень ускользает, туча тает,

Зарянка мимо пролетает,

И лето, светом ослепив,

Дождями щедро окропив,

Уходит по шатучим сходням,

Чтоб стать однажды прошлогодним.

«Лети, мгновение, лети…»

Лети, мгновение, лети,

Лети, считаю до пяти.

Не улетишь — моим навеки

Ты станешь. Утекают реки,

И уплывают облака,

И все кругом: «Пока, пока»

Бросают на ходу друг другу,

Шагая по земному кругу.

И коль останешься со мной,

Тотчас настанет рай земной,

И будет век сирень живая

Стоять стеной, и дождевая

Вода стучать в моё окно…

Но слышу я: «Давным-давно

Твоё мгновенье улетело.

Оно сказать «пока» хотело,

Но, увидав, что над строкой

Корпишь, ушло, махнув рукой».

«Всё главное — оно меж строк…»

Всё главное — оно меж строк,

Меж строк, меж слов, на поле белом,

Оно гуляет между делом,

Как меж стволами ветерок.

Гуляет, теребя листву,

Тревожа каждое растенье.

И только это шелестенье

Есть разговор по существу.

«Ну как из цепочки сплошных неудач…»

Ну как из цепочки сплошных неудач,