Два слова - [2]

— Наконец-то ты проснулась, женщина, — сказал он и протянул ей фляжку, чтобы отхлебнула глоток виноградной водки, настоянной на порохе, и поскорее пришла в себя.

Захотела Белиса узнать, за что так плохо с ней обошлись. И Мулат объяснил: понадобилась ее помощь Полковнику. Позволил Мулат Белисе ополоснуть лицо водой и сейчас же повел на другой конец лагеря. А там, в гамаке, подвешенном между двумя деревьями, отдыхал самый страшный в тех краях человек. Не смогла она разглядеть его лица, оно было скрыто тенью листвы и тенью долгих лет разбойничьей жизни. Должно быть, оно ужасно, подумала Белиса, раз даже Мулат сразу стал смирным, как ягненок. Поэтому она вздрогнула от неожиданности, услышав его голос — мягкий и чистый, как у учителя.

— Это ты продаешь слова?

— К вашим услугам, — прошептала Белиса и попыталась что-нибудь разглядеть во тьме.

И тогда он поднялся, и свет от факела, который держал в руке Мулат, упал ему на лицо. Женщина увидела темную кожу и глаза как у пумы, цвета яшмы. В тот же миг поняла Белиса, что стоит перед ней самый одинокий в этом мире человек. То, что он сказал, подтвердило ее догадку: Полковник захотел стать президентом, устал от бесконечных войн, от поражений, никак не желавших превращаться в победы. Уж много лет спал он под открытым небом, ел яйца игуаны и суп из ужей, а в дождливые дни хромал на одну ногу, потому что в бедре у него засела пуля и от сырости начинала ворочаться. Все это, конечно, были мелочи, из-за них не стал бы он менять свою жизнь. Причина была в ином. До отвращения надоело Полковнику видеть ужас в чужих глазах. Хотелось, чтобы ждали его в городах и деревнях триумфальные арки, яркие флаги и только что срезанные цветы. Чтобы при виде его не прятались люди, не выкидывали беременные женщины, не плакали младенцы. Вот почему решил он стать президентом. Хорошо, сказал ему Мулат, отправимся скорее в столицу, ворвемся на всем скаку в президентский дворец и возьмем власть, как до сих пор брали все, что нам было нужно, ни у кого не спрашивая позволения. Но Полковник не собирался становиться тираном. Он мечтал о народной любви. Он хотел, чтобы люди за него отдали свои голоса — в декабре, на президентских выборах.

— Для этого я должен произносить какие-то там речи. Можешь ли ты продать мне нужные слова? — спросил Полковник.

Много разных просьб доводилось слышать Белисе, такой — никогда. Но отказаться не посмела — побоялась, что тут же пустит ей пулю в лоб Мулат. А еще страшнее было для нее другое: увидеть, как плачет Полковник. Да что скрывать, Белисе и самой захотелось помочь, потому что первый раз в жизни ощутила она трепетный жар своей кожи, первый раз испытала желание дотронуться до мужчины, провести руками по его телу, обнять его. В тот же миг поняла Белиса, что пришла к ней любовь.

Всю ночь и добрую половину следующего дня ворошила Белиса свои запасы, искала самые подходящие слова. И все время рядом стоял Мулат и глаз не отводил от ее крепких ног и нежной груди. Отбрасывала Белиса слова суровые и жесткие, слишком красивые и пышные. Откладывала в сторону те, что выцвели и истрепались, и те, что сулили несбыточные надежды, и те, в которых не осталось правды. А брала она лишь те, что мужчин могли заставить задуматься, а женщинам запали бы в сердце. Пригодилась и наука, за двести песо купленная у священника. Белиса записала свои слова на листе бумаги и подала знак Мулату, пусть развяжет веревку, которой привязал ее за ногу к дереву. И снова пошли они к Полковнику. Увидела его Белиса и, как и при первой встрече, услышала в себе крик любви. Отдала она Полковнику бумагу и долго молча смотрела на него.

— Что здесь написано? — спросил наконец Полковник.

— Вы не умеете читать?

— Я умею воевать.

Тогда она громко прочла написанное, прочла три раза, чтобы каждое слово врезалось ему в память. И увидела, как плакали стоявшие вокруг мужчины, и почувствовала, как желтые глаза Полковника загорелись восторгом. Он был теперь уверен, что с такой речью станет президентом.

— Эта дребедень чего-нибудь да стоит, раз наши парни три раза принимались реветь, — сказал Мулат.

— Сколько я должен тебе, женщина? — спросил Полковник.

— Один песо или сто сентаво, Полковник.

— Не дорого же ты просишь, — сказал тот, открывая висящую на груди сумку е остатками последней добычи.

— Да к тому же есть у вас право на два тайных слова, — добавила Белиса.

— Какие еще два слова?

Она объяснила, что за каждые пятьдесят сентаво, что платит покупатель, дарит одно волшебное слово, заговаривающее тоску. Пожал плечами Полковник, не увидел проку в таком подарке. Но не хотел платить неучтивостью за добрую услугу. Медленно подошла Белиса к сидевшему на крепком табурете Полковнику и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо заветные слова. Тогда мужчина ощутил вдруг запах дикого животного, исходивший от этой женщины, жар пламени, что излучали ее бедра, почувствовал чудное прикосновение ее волос и дыхание мяты.

— Вот они, ваши слова, Полковник, — сказала она и отошла. — Можете пользоваться ими сколько хотите.

Мулат проводил ее до дороги и все так же глядел на нее глазами заблудившейся собаки. Он хотел протянуть к ней руку, но у Белисы были готовы нужные слова, они вырвались из ее груди бурным потоком и заставили отшатнуться Мулата. Почудилось ему, что слышит он страшное проклятие.