Два шага до рассвета - [55]

— Не смейте говорить о моей матери, — тихо произнес он.

Хугин глухо зарычал, и я поняла: еще минута — и их с Артуром уже не остановить.

Я откашлялась. Голова гудела, словно медный котел, так что соображала я с большим трудом.

— Спасибо за все, что вы для нас делаете, — проговорила я, стараясь встать так, чтобы оказаться как раз между Артуром и Хугином. — Но если я вам и вправду нужна, вы не тронете Артура.

— Ах, молодежь, — снова вздохнула старуха, — как я понимаю, ты, голубушка, уже все для себя решила и переубеждать тебя совершенно без толку. Если бы я предложила тебе пойти с нами, ты бы, конечно, отказалась? Я правильно понимаю?

Бабка оперлась на свой посох, и я в который раз подивилась тому, какая же она старая.

— Да, вы понимаете абсолютно правильно, — кивнула я.

— Так я и думала, — мелко закивала гадалка. — Сейчас с тобой бесполезно разговаривать. Просто помни о том, что избрала неверный путь, и когда‑нибудь, если тебе повезет и ты не достанешься одному из охотящихся на тебя кланов, мы еще поговорим.

Она насмешливо оглядела нас и, кивнув собаке, захромала прочь.

— Ты сделала для меня больше, чем может сделать один человек для другого, — тихо произнес Артур, глядя вслед удаляющейся парочке.

— Отдавать не жалко, когда ты действительно кого‑то любишь, — я улыбнулась, вспоминая папины слова. — Ты изменил мой мир, и знай, что бы ни случилось, ты всегда будешь со мной.

С неба падали мелкие сухие снежинки. Это был первый снегопад в этом сезоне, или первый я пропустила в своем вынужденном заточении? Моя вторая мама, женщина, которая вырастила и воспитала меня, рассказывала о примете: в первый снегопад можно загадать свое самое сокровенное желание, и мы всегда загадывали с ней желания на предстоящую зиму.

В этот раз все переменилось.

Я не знала, что происходит вокруг меня, но наша встреча с Артуром и все эти страшные смерти — должен же быть у всего этого смысл?! Должен! Или я просто‑напросто сойду с ума!

«Если нужно принести в жертву чью‑то жизнь, пусть это будет моя жизнь. Не жизнь Артура, не жизнь моих приемных родителей или моих друзей. Я не хочу больше крови, и, если уж так нужно, пусть это случится со мной, но не с ними», — взмолилась я.

А снег все падал и падал, как будто в небе пробили большую дыру и оттуда лились ангельские слезы, которые, подлетая к земле, на морозе превращались в хрупкие чистые снежинки.

— Ты замерзла, — прошептал мне Артур. — Пойдем.

И мы, обнявшись, побрели по запорошенной снегом дорожке.

Глава 7

Мы бежали. Последнее время мы все время бежали куда‑то. Короткая передышка — остановка у старухи, и снова бегство, снова страх погони и ощущение бесприютности. Когда‑то я мечтала стать журналисткой, уверенной деловой женщиной на высоких каблуках, с безупречной прической и отточенными манерами. Ради этого я терпела насмешки одноклассников и втайне была уверена в том, что уж я‑то умнее их и лучше их знаю жизнь! А то! Я ведь помогала приемному отцу, развозя его клиентам диски с программным обеспечением и всякую документацию. Сравнивая себя с более богатыми одноклассниками, я полагала, будто представляю из себя образец скромности и непритязательности.

Забавно, в те времена я и не представляла, как это — быть беглецом и жить словно взаймы, не зная, что тебя ждет через час. Теперь, когда жизнь моя висела на волоске, все вокруг приобрело иную ценность, а все чувства стали ярче и определеннее.

«Я люблю своих родителей», — говорила я, не задумываясь над смыслом этих слов. И только потом, когда я узнала, что на самом деле являюсь приемной дочерью, и когда оказалась вдали от тех, кто меня воспитал и заботился обо мне, вдруг осознала, что действительно люблю их. Сколько оттенков у любви! Как удивительно и многогранно это чувство! Теперь я понимала это ясно, как никогда. Нельзя скрывать свою любовь, нужно без конца повторять дорогим тебе людям, что любишь их, иначе однажды может вдруг оказаться, что тебе некому сказать эти три простых слова.

— Я люблю тебя, — шептала я Артуру в дребезжащей электричке, уносящей нас прочь из Москвы холодной октябрьской ночью.

— Я люблю тебя, — отвечал он тихо.

Вместе нам было теплее. Я чувствовала, как Артур отогревается рядом со мной, и радовалась от того, что теперь в его венах струится и моя кровь. Так получилось, что он один остался у меня — один из всех близких людей. Уезжая из Москвы, я решила, что не имею права подвергать опасности моих приемных родителей, появившись рядом с ними. Теперь мы с Артуром остались вдвоем. Он тоже потерял все. Он потерял больше, чем я, лишившись дома сначала в своей человеческой, затем в вампирской жизни.

А еще мы все время опирались на кого‑то. Сначала доверившись старейшине Дома, к которому принадлежал Артур, затем вручив наши судьбы и нашу безопасность в дрожащие руки странной старухи. Все они по‑своему заботились о нас и опекали нас. До сих пор, но сегодня был сделан последний шаг, и отныне нам предстояло жить, рассчитывая только на себя и друг на друга.

Уставшая и обессиленная, я задремала под мерный перестук колес. Мне приснился Артур. Он на руках нес меня по цветущему лугу, и я знала, что все у нас будет хорошо. Он улыбался мне и говорил, что любит меня и будет всегда обо мне заботиться. Я улыбалась в ответ, и на сердце было так сладко, что на глаза навернулись слезы. Я так давно не плакала от страха и боли, а вот теперь плакала от счастья.