Два шага до чуда - [25]
— Вы кушали?
Много бед приносил Голод и в старой России: в XIX веке простые люди голодали почти каждый второй год. Худые, изможденные, с серой обвислой кожей и глубоко запавшими глазами, «голодные люди с утра до вечера бродят из дома в дом, выпрашивая милостыню, и возвращаются к своим семьям с пустыми руками. Милостыню уже никто не подает». «По деревням ездили скупщики. Пользуясь голодом, они скупали по дешевке все, что можно было. Вытаскивали из сундуков бабушкины шугаи и кички. Женщины продавали свои волосы. За лучшую косу платили два рубля».
Эту страницу в книгу Голода внесли русские газеты всего восемьдесят лет назад. А немного раньше великий поэт Н. А. Некрасов, — рассказывая о строительстве железной дороги между Москвой и Петербургом, писал:
Много печальных страниц в страшной книге занимают произведения лучших русских поэтов, писателей, художников. Они рассказывают о том, как на Руси ели траву и солому с крыш, как пекли лепешки из древесной коры, как ослабевшие люди забивались голодными зимами в избы и, почти не шевелясь, будто в спячке, проводили недели и месяцы. И единственным утешением этих измученных людей, не видевших никакого просвета в будущем, была мечта о чуде, о скатерти-самобранке, которая — стоит лишь захотеть! — и накормит, и напоит каждого…
Лишь в 1917 году миллионы неграмотных, угнетенных людей поняли: нельзя больше терпеть, мечтая о чуде, надо действовать. Чтобы покончить с царем Голодом у себя на родине, надо покончить с царем Николаем II, с помещиками и буржуями, надо покончить с вековой нищетой и отсталостью.
И поднялся народ, развернулся, вышвырнул из страны своих угнетателей, перешиб тощие ноги царю Голоду. Но Кощей не сдался. Опираясь, как на костыли, на техническую отсталость, неграмотность и разруху, он тяжело бродил по городам, селам, деревням, злобный и кровожадный. А когда на революционную Россию двинулись со всех сторон белогвардейцы и интервенты, он оживился, повеселел, и его костлявые пальцы с новой силой сжались на горле молодой Советской республики.
Но задушить революцию не удалось. Врагов разгромили и выгнали. Задымили фабрики и заводы, крестьяне получили землю, открылись школы. В наступление на невежество, отсталость и Голод двинулись люди, вооруженные знаниями. С помощью могучих машин они стали выращивать больше хлеба. Наука помогала получать больше мяса, масла, молока, Голод был повержен. Правда, в годы Великой Отечественной войны он ворвался в нашу страну снова — вместе с фашистскими армиями. Твои родители, старшие братья и сестры видели лицо Голода своими глазами. Расспроси их подробно обо всем. Чтобы знать, каков он. Чтобы учиться бороться с ним.
Ты спросишь: «А с кем бороться? Где он, царь Голод? Ведь сейчас и след его простыл».
Нет, он все еще правит миром. Более миллиарда людей — почти половина населения нашей планеты! — голодают еще и сегодня: не везде избавились от эксплуататоров, не везде научились делать машины, не везде умеют правильно обрабатывать поля. А кое-где земли слишком мало или она так плоха, что обычные знания не помогают крестьянам.
Земледелие — это тонкое искусство и вместе с тем тяжелый труд, причем труд не всегда благодарный. Каким бы умелым ни был земледелец, как много ни работал бы, он очень во многом зависит от природы, от случайностей, от не подвластных человеку стихий. На посевы могут неожиданно напасть вредители и болезни, их может посечь град, погубить суховей. Заморозки, засуха, сильные дожди не ко времени — как бороться с этими бедами?
Вот почему в народе все не умирает мечта о скатерти-самобранке.
Вот почему многие ученые считают одной из важнейших задач науки — изучение тайны хлорофилла. А выдающийся французский физик Фредерик Жолио-Кюри, посвятивший свою жизнь изучению атома и заключенной в нем энергии, говорил, что овладение процессом фотосинтеза — дело более важное чем даже получение ядерной энергии.
Раскрыть до конца секрет зеленого листа — все равно что овладеть сказочной скатертью-самобранкой. Это освободит человека от вековечного страха перед непогодой и неурожаем, он перестанет зависеть от стихий, царь Голод никогда не посмеет грозить ему своим костлявым кулаком.
К. А. Тимирязев, когда он говорил о хлорофилловом зерне, не мог оставаться спокойным. Он увлекался, загорался, его фантазия расправляла крылья, и перед читателем или слушателем возникала яркая, прямо-таки реальная картина будущего. Того будущего, о котором ученый мечтал и в которое страстно верил… Вчитайся внимательно в эти строки. Они принадлежат не писателю-фантасту, а щепетильному ученому Тимирязеву, для которого простенький, серенький, но точный научный факт неизмеримо дороже любой, самой красивой выдумки.
