Два семестра - [49]

—      Лучше я пойду к девчонкам в седьмую комнату, там хоть не так скучно. Любви сколько хочешь, и вино всегда есть. Марочное!

—      Марочное! — передразнила Ксения. — Ты когда-нибудь видела теленка с соской, Кая? Я однажды видела в совхозе, у дяди. Неизгладимое впечатление.

Фаина возмущалась молча. Каю надо прибрать к рукам. Противно, когда она вот так болтает. Без конца повторяет свои шалые мысли вслух, и они будто все плотнее от этого делаются... Сдуру свяжется с этими девчонками и их приятелями!

—      Взять бы да описать тебя, — пригрозила Ксения, — как ты спиваешься с кругу и помираешь под забором, да больно уж мелкая тема... — Ксения задумалась, видимо забыв, откуда начала свою мысль. — Где крупная тема? — сказала она, глядя на лист бумаги перед собой. — Кажется, несчастье всегда считалось крупной темой... Какие бывают несчастья в тихое время? Смерть, болезнь... Описывать опухоли предоставляю врачам, а к смерти не смею приступиться. Что еще разрывает сердца человеческие? Бессилие перед несправедливостью? Тогда уж требуется несправедливость покрупнее, чем незаслуженная двойка на зачете у Белецкого или у Эльснера... Вот незадача — в академическом плане несчастий не хватает! Фаинка, включи радио! Нет ли чего в мировом масштабе?.. Стойте-ка, а куда это Кая собирается?

—      Куда ты? — спросила Фаина.

Кая, не ответив, продолжала одеваться, потом долго причесывалась перед зеркалом. Синее платье сидело на ней как влитое, волосы сами укладывались в мягкие волны. Медленно отойдя от зеркала, она остановилась в нерешительности.

—      Какое славное платье, — еще раз попыталась заговорить Фаина, — почему ты его редко надеваешь?..

В ответ Кая взглянула исподлобья и рывком стянула через голову платье, не расстегнув его у ворота, так что упала и покатилась круглая пуговица. Таким же порывистым движением она запахнулась в старенький халат и легла на кровать, смяв одеяло и уронив на пол думку.

Пробрало даже Ксению. Она подошла, подняла подушечку, положила ее в ногах у Каи, на цыпочках вернулась к столу.

Фаина же, сквозь выступившие слезы, самым странным образом позавидовала этой силе чувства, а свое тихое, незамутненное существование ощутила вдруг, как пустоту. Живешь, как схимник!..

Молчали до ужина. Потом Фаина накрыла на стол, позвала Каю. Та выпила налитую ей чашку и снова легла.

—      О действительности надо судить по фактам, а не по догадкам, — сказала Ксения, ни к кому не адресуясь. — Интуиция обманчива. Сколько раз приходилось читать, как героиня, поддавшись ошибочным предположениям...

—      Не надо, Ксения, — вполголоса попросила Фаина.

Когда улеглись на ночь, Фаина и не пыталась заснуть. Как тяготит эта комната! Лежать бы одной, ни к чему не прислушиваться. Так нет же, все тело не свое, не смеешь шевельнуться и должна дышать так же тихо, как Кая. А тут еще назойливо тикает будильник. Спрятать бы его в печку, оттуда его меньше слышно, это испробовано. Но ведь разбудишь обеих — кажется, спят все-таки...

Фаина в досаде повернулась к стене, загнала кулаком подушку в угол, натянула одеяло. Лежи тут, как схимник в гробу!.. Какой еще схимник лезет в голову? То мерещились старики с палками, а теперь дело дошло до схимников. Этак и спятить недолго!..

Понемногу все спуталось, будильник сам ушел в печку, и дремота, подкравшись, отяжелила веки.

Фаина очнулась вдруг, в испуге. Посмотрела на кровать Каи... Опять плачет! Едва-едва слышно прерывистое дыхание... Так она плакала и в первые вечера, когда Тейн перестал ходить к ним...

Подождав, пока уймется дрожь, бившаяся где-то возле сердца, Фаина бесшумно скользнула к постели Каи. Крепко охватив худенькие плечи девушки, шепнула:

—      Подвинься.

Кая молча отодвинулась. Фаина легла рядом и сказала тихо, но тоном приказа:

—      Сейчас же выкладывай все с начала до конца.

Кая ответила помедлив, тоже шепотом, но шепот у нее был, как и ее голос в пении, глубокий, грудной и слышный на всю комнату.

—      Можно и без того догадаться. Я его люблю, а он меня не любит, вот тебе начало и конец.

—      Тише!.. Что у вас произошло?

—      Зачем тебе знать?

—      Не рассуждай. Что случилось?

—      Ничего. Был разговор.

—      Какой?

Кая молчала. Фаина мерно повторила:

—      Какой?

Кая легла навзничь, глаза Фаины теперь ясно различили гримасу, исказившую нежное лицо.

—      Ну, подробно! — торопила Фаина. — Как началось?

—      Обыкновенно. Гуляли и разговаривали. Тооме кругом обошли, все дорожки и мостики.

—      Дальше! — Фаина нашла руку Каи и крепко сжала ее.

Кая быстро повернулась лицом к подруге и зашептала, как ребенок, не в ухо, а в рот:

—      Трудно же рассказывать... Вечер, стемнело, деревья шумят… Я была глупая, я вообще глупая. Я думала — если поцеловал, значит, больше ничего не надо говорить, все уже сказано. А он нисколько не считал, что этим все сказано, он так себе поцеловал, в придачу к темному вечеру... и деревья шумели...

—      Да не тяни ты, Кая! Дальше?..

—      Он признался мне, что в него влюблена другая — не девчонка, как я, а настоящая женщина...

—      Вельда?! Это настоящая женщина?

—      Нет, не Вельда... — Кая задышала горячее, задохнулась. — Это он теперь в колхозе с Вельдой... Он о другой рассказал — артистка, очень интересная, ты ее не знаешь, но это неважно. Он рассказал, а у меня все заболело. Вот все, все заболело, и я решила сейчас же побороться с ней...