Два секрета любовницы - [30]

И все еще отстраняет, не давая защитить ее.

— Я не безразличен к тебе, — выдавил он, словно даже это далось ему с трудом.

Синния откинула голову.

— Нет, это не так. Даже если бы ты сказал эти слова в тот день в январе… — Голос почти пропал. — Они ничего не значили. — Она махнула рукой на украшения: — Да, я знала в глубине души, что ты дарил их как знаки привязанности. Но я все равно ожидала, что мне в конце концов придется уйти и самой заботиться о себе. Так и было.

— Но больше не будет, — с жаром произнес он. — Сейчас все по‑другому.

— Разве? Мне стоит рискнуть?

Раздался звонок в дверь.

Анри выругался:

— Это Рамон.

— Я выйду через минуту, — сказала Синния и повернулась к зеркалу, поправляя макияж.

Анри наблюдал, как брат здоровается с Синнией.

Он поморщился, думая о том, что она сказала только что. Неужели она настолько не верит ничему, с ним связанному?

Синния была бледна. Если брат и заметил это, то наверняка отнес бледность к ее состоянию.

Рамон, любитель пофлиртовать, из кожи вон лез, чтобы очаровать ее, а Анри внимательно смотрел на Синнию. Как поведет себя она? Обычно она приветливо‑сдержанно отвечала на его заигрывания, иногда ей это льстило, но ни разу не поддалась его харизме.

Конечно, это было ясно с первой же встречи, но то, что она предпочла его, а не брата, тогда полностью его не убедило. До того дня, когда он взял ее с собой на автогонки в немецком Нюрбурге. Это была первая поездка, когда он представил ее пусть не узкому семейному кругу, но людям из их обычного светского окружения.

На следующее утро Анри вместе с Синнией спустились к завтраку и не успели войти в ресторан, как у него зазвонил мобильник. Она прошла вперед к столу, где уже сидели Садик и другие знакомые. Пока Анри разговаривал, издали глядя на Синнию, появился Рамон.

Разумеется, на нем была точно такая же рубашка, как на Анри, и, разумеется, Рамон попытался обмануть Синнию, изобразив брата.

Анри наблюдал, как Рамон подошел к Синнии сзади и положил ей руку на плечо в точности так, как сделал бы он сам. Наверняка Рамон сказал что‑то вроде Je m’excuse, chйrie[25]. Я здесь.

Его негодник‑брат наклонился к ней, чтобы поцеловать, и сделал это опять же точно таким образом, как Анри.

Синния приподняла голову, подставляя рот для поцелуя, и… вскочила до того, как губы Рамона ее коснулись. Анри услышал удивленный возглас. Если бы Рамон не поддержал ее, она оступилась бы и упала.

Анри оборвал разговор и торопливо вошел в ресторан, где Синния смеялась над собой и ругала Рамона, запретив ему когда‑либо повторять розыгрыш.

Большинство гостей приняли Рамона за Анри и поражались тому, каким образом Синния с такой легкостью различала братьев. Шутка Рамона развеселила всю компанию.

— Ты выглядишь потрясающе, как всегда. — Рамон взял ее за руки и отстранился, чтобы получше разглядеть.

— Если ты насмехаешься… — сказала Синния. — Я похожа на удава, проглотившего козленка.

— Двух. Будем честными, — уточнил Рамон и засмеялся, увернувшись от Синнии, которая хотела ткнуть его в живот. — Детишки! — Он осторожно обнял ее и поцеловал, как поцеловал бы, поддразнивая одну из сестер.

— Ты негодник! — Синния игриво высвободилась из его рук.

Тут позвонил консьерж — пришел еще один гость.

— Пусть поднимется наверх, — распорядился Анри.

— Кто это? — спросила Синния.

— Это Исидора Гарсия. Ты встречалась с ее отцом, Бернардо, на дне рождения мамы.

— А, да. Он очень приятный человек.

— Он уходит в отставку через месяц, — нахмурившись, заметил Рамон. — И мы могли бы повысить Этьенна.

— У нас масса щекотливой информации. Анжелика и Касим через пару месяцев отметят помолвку. А Белла… Ты с ней, кстати, говорил?

— Да. — Брат поджал губы и бросил взгляд на Синнию: — А тебе известно, кто отец ее ребенка? Принц Элазара?

— Она хотела, чтобы у меня была благовидная причина ничего не говорить, поэтому ничего не сказала, — поморщилась Синния.

Рамон раздраженно фыркнул:

— Не понимаю, почему, независимо от ее молчания, ты считаешь, что нам нужно…

Стук в дверь прервал его, и Анри впустил Исидору, шикарную темноволосую красавицу с карими глазами, опушенными черными ресницами. Она была похожа на свою мать, пресловутую светскую львицу, а не на коротышку‑крепыша отца, которого называла папой. Анри сомневался, что Бернардо ее отец, но никогда об этом не спрашивал. Бернардо всегда сохранял секреты семьи Советерре настолько усердно, что ему позволительно иметь и собственные.

— Bonjour, Исидора. Спасибо, что пришла.

— Конечно же, я пришла.

Они с Анри поцеловались. Исидора с улыбкой повернулась к Синнии, чтобы поздороваться. Но улыбка у нее исчезла, когда она увидела Рамона.

— Привет, Рамон, — сухо поздоровалась она.

Исидора немного младше сестер Советерре. Отец был тесно связан с семьей, а после похищения Треллы, когда девочке пришлось учиться дома, Исидора стала чуть ли не единственной ее подружкой. В подростковом возрасте она влюбилась в Рамона, но никто ее этим не дразнил, да и Рамон ее не поощрял. К тому же она была тогда совсем юной, а Рамон отлично знал, как Бернардо печется о целомудрии дочки. Но Исидора выросла и превратилась в привлекательную молодую женщину с искушающими формами, которые не скрыть, и Анри подумал, что брат вполне мог не устоять. Сейчас Анри задал себе вопрос, уж не взял ли его брат‑близнец напором эту красавицу, а потом устранился.