Два пера горной индейки - [132]

Мы переглянулись.

— Спокойно, — сказал Юра, — он не в себе. Чем искать? Лыжами много не накопаешь. Тут нужно зондирование.

Тем не менее мы пошли за Голубевым. Он метался по лавинному выносу, пытаясь найти какие-нибудь следы.

— Мы уже смотрели, Глеб, на поверхности ничего нет, — сказал я.

— Тогда копать! — Он снял одну лыжу и принялся судорожно копать ею снег. — Копать! Всем копать!

— Послушай, Глеб, — пытался я урезонить его, — прежде чем копать, надо сначала подумать, где копать. Определить наиболее вероятное место нахождения.

Но он ничего не слышал, копал и копал своей лыжиной, то в одном месте, то в другом. Я осмотрелся. Лавина перекрыла дорогу метров на тридцать, может быть на тридцать пять. У самой дороги Кати не могло быть, ясно, что снег потащил ее за собой. Скорее всего, она осталась где-то в середине конуса. Я поделился своими соображениями с Голубевым и убедил его, что надо прокапывать сначала траншею через весь вынос по его середине. Юра тем временем обходил вынос по периметру, видимо изучая его и готовя тактику зондирования. Глеб с остервенением вгрызался в снег, но траншея у нас получилась полуметровой глубины, а вынос лавины имел в этом месте слой метра в полтора. А может быть, и в два. Для того чтобы найти человека в лавине с помощью рытья траншей, надо прокопать сеть с квадратом полтора метра на полтора и до самой земли. Если бы у нас были лопаты, то работы здесь недели на две.

— Ребята на подходе! — крикнул Юра, убирая антенну.

Глеб был уже совсем без сил, вот-вот свалится. Но он копал и копал. Пусть один шанс из тысячи, пусть из десяти тысяч, но он есть.

Прибыли спасатели, и Амарян приказал всем собраться на опушке леса. На выносе остался один Голубев. Спасатели быстро свинчивали метровые стальные трубки лавинных зондов. Юра дал команду удлинить зонды до трех метров. Затем он расставил нас одной линией приблизительно в полутора метрах друг от друга, и мы пошли развернутым фронтом от середины выноса к его окончанию, погружая в снег длинные зонды и прощупывая весь слой снега. Когда зонд достигал земли, звук его был жестким, наткнувшись на камень, он звенел.

Юра шел с правого фланга и следил за тем, чтобы не нарушалась прямая линия фронта и чтобы не оставалось необследованных мест. Свой зонд он отдал Голубеву, который стоял в шеренге со всеми вместе. Наверное, один Глеб не посматривал с опаской на кулуар и не соображал, что будет делать, если пойдет лавина. Я же присмотрел себе у края выноса большой камень, за который готов был прыгнуть и вцепиться, вгрызться в снег, чтобы не вынесло из-за него.

И вдруг мой зонд наткнулся на что-то мягкое. Это случилось так неожиданно, что я вынул его и снова опустил рядом. То же самое.

— Юра! Кажется, есть! — закричал я.

Все остановились и смотрели на меня, не подходя. Только Глеб, бросив свой зонд, подбежал ко мне. Юра, взявшись за рукоятку моего зонда, тихонько постучал им там, в глубине.

— Да, — сказал, — похоже.

И все стали подходить к нам.

На конце лавинного зонда имеется небольшой крючочек. Если зонд повернуть за горизонтальную ручку, то на другом его конце, на этом самом крючочке, останется часть одежды пострадавшего.

Юра повернул перекладину зонда и стал осторожно его вынимать из снега. На крючке мы все увидели маленький, в несколько ниток, клочок одежды розового цвета.

— Это она! — закричал Голубев. — Копать. Скорее копать!

— Копать! — приказал Амарян. — Крестом. — Он взял из рук спасателей четыре зонда и воткнул их в снег, обозначив крест.

Трое ребят принялись энергично отбрасывать снег лопатами. Через каждые несколько минут они менялись. Голубев пытался помогать им лыжей, но только мешал. Его обругали и оттащили от быстро увеличивающейся ямы.

Сначала показался загиб лыжи. Она стояла вертикально и у самой поверхности. Стали откапывать дальше, пришли к ноге. Тело Еленской находилось в снегу почти вниз головой, поэтому к лицу подобрались в последнюю очередь. Благодаря другой лыже тело держалось на весу и вскоре стало видно все. Очистили лицо с открытыми глазами и убедились в том, что она мертва.

Пока вытаскивали окоченевший труп, Глеб отошел в сторонку, сел на снег и горько заплакал. Я снял с себя куртку, отстегнул капюшон и накрыл им голову Голубева: если глаза обожжет, то хоть уши не отморозит. Юра снял с трупа «банан» и тоже отдал его Глебу. Рюкзака на ней не было.

Ни снежной лодочки «Акьи», ни трупного мешка спасатели, направляясь сюда, не взяли. Они оттащили труп Еленской в лес и закопали в снег около дороги, пометив место ветками. Мы с Юрой стояли в это время рядом, благодаря судьбу и Бога, что в этот раз пронесло. Приплелся к нам и Голубев. Он стоял, опустив свою накрытую капюшоном голову, и держал в руках «банан» Еленской. Потом он задумчиво стал расстегивать молнию на этом красном австрийском «банане», и когда расстегнул, то мы увидели, что сумка набита пачками денег.

Амарян тут же взял молча из его рук сумку, застегнул ее и надел на себя, туго затянув на животе пояс. Как было потом установлено, в сумке оказалось сорок шесть тысяч рублей.

15

Весной Котлов позвонил мне в музей: