Два пера горной индейки - [131]

— Снимай рюкзак. Рация в нем? Аптечка?

И, получив положительный ответ, стал снимать с шеи ремень мегафона и надевать поверх своей красной пуховки рюкзак спасателя.

— Связь каждый час, — сказал он спасателю, — дальше по договоренности. Ты за старшего, Кирилл, посматривай...

14

Шли быстро и часто менялись. Лыжи утопали в снегу по колено и даже глубже, а палки погружались в снег по самую рукоятку и не доставали до земли. Так что палками мы и не пользовались, разве что для равновесия. Топтавший впереди, устав, делал шаг в сторону, уступая место другому, а сам вставал за ним. Юра, наверное, тоже удивлялся тому, как могла пройти здесь по целине хрупкая женщина. Ведь она торопилась, как и мы, спешила спуститься скорее до первой машины, пока не обнаружили ее бегства и не догнали.

Мы не разговаривали, только пыхтели. Так прошли дорогой через лес до реки, перешли мост и потопали по автомобильной дороге через сосновый бор, которым так знаменито наше ущелье. Уклон здесь небольшой и наката нет, не поедешь, как, бывало, можно было тут ехать по накатанной и утрамбованной дороге. Участки леса на дороге прерывались открытыми, безлесными. Перед такими мы останавливались, и Юра с тоской смотрел на выходящие к дороге кулуары. Именно по ним и сходят на дорогу лавины. Но он ждал их на второй-третий день при потеплении. Хотя кто их знает? Такие места мы проходили побыстрее, а достигнув леса, не сразу могли отдышаться.

Лыжный след уверенно вел нас вниз и вниз. Но вот, выйдя из леса, мы увидели следы сошедшей на дорогу лавины. Это была небольшая лавина, она только перехлестнула дорогу и остановилась, не доходя до противоположного склона. Снег в лавинном конусе спрессовался под давлением и не проваливался под лыжами.

Перейдя лавинный конус, Юра остановился. Я подошел и все понял: лыжного следа дальше не было...

— Не будем стоять здесь, вернемся к лесу, — сказал начспас, и мы направились к соснам.

— Но если лавина сошла, чего нам бояться? — не понял я Юру. — Не пойдет же она второй раз?

— Это Аксай, — вздохнул Юра. — В это горло, — кивнул он на боковое ущелье, — сходятся наверху пять кулуаров.

Он снял рукавицу и растопырил пальцы.

— Стало быть, возможна не только вторая, но и целых пять подряд. Очень коварное место. Думаю, лавина сошла из самого маленького кулуара, вот из этого, — согнул он все пальцы, оставив торчать мизинец. — Правда, почему-то раньше времени. Но надо все равно сделать пока хотя бы наружный осмотр.

— Ты думаешь, она может быть жива?

— Конечно, может. Будем искать. Бывали случаи, когда человек жил под снегом часами и даже сутками. Если очистить снег от лица, если им не забиты дыхательные пути, то под снегом, да под свежим, жить можно. Часто погибают от страха, от безнадеги... А у этой характер... Пойдем, что делать? Я пойду с той стороны, а ты с этой. Смотри, не торчит ли...

Мы обошли лавинный конус и вернулись к лесу. Юра поглядел на часы и стал снимать рюкзак. Он достал рацию, вновь посмотрел на часы, растянул антенну и сказал во встроенный микрофон:

— Актау-два, Актау-два, я — Актау-один. Как меня слышите? Прием.

Рация затрещала, захрипела, и мы услышали:

— Актау-один, Актау-один, слышу вас хорошо. Перехожу на прием.

— Кирилл, она попала в лавину. Аксайская лавина на дороге. Небольшая, небольшая лавина. Надо искать. Давай десять зондов и восемь человек. Три лопаты. Как понял? Прием.

— Понял, Юра, понял. Десять зондов, восемь человек, три лопаты. А как там, Юра? Как там? Не очень?..

— Думаю, ничего. Мороз, должно держать. Как понял? Прием.

— Понял, Юра, понял. Мне самому идти или оставаться? Прием.

— Ты останься, Кирилл, ты же за меня. Мало ли что!

— Понял, понял. Высылаю. Прием.

— К вам больше ничего не имею. Связь каждые полчаса.

— Вас понял, связь каждые полчаса. Прием.

— Связь кончаю. СК, СК! — Юра стал рывками заправлять антенну. Она целиком убралась в небольшую рацию, которую начспас повесил на шею. — Ты постой здесь, а я все-таки пойду еще посмотрю.

— К нам, кажется, гости, — остановил я Юру.

По нашему следу шел по лесной дороге человек. Это был Голубев. Без шапки, без рукавиц и без темных очков. Он неистово работал лыжами, размахивал руками с палками и приближался довольно быстро.

— Где она?! — выдохнул Глеб.

Мы молчали.

— Чего стоите? — задыхался он. — Надо скорее, она не могла далеко по такому снегу...

— Она попала в лавину, — бесстрастно и отчетливо проговорил Юра.

Удивление на лице Глеба сменилось тревогой.

— Как? Где?

— Да вон... — кивнул головой на лавинный конус Юра и отвернулся.

— Она... она жива?! — В расширенных глазах его стоял ужас.

Уже в этот момент, не говоря о последующих двух часах, я изменил свое отношение к Глебу.

— Пойми, Глеб, она попала в лавину, она под снегом, засыпана, — положил я ему руку на плечо. — Мы вызвали спасателей с зондами. Работать здесь опасно, тут может сойти вторая лавина и третья: несколько кулуаров сходятся наверху в один. Понял теперь? — участливо спросил я.

Он сбросил с плеча мою руку.

— Понял! Подлецы! Стоите себе, чего-то ждете, а она под снегом! Да вы!.. Да я вас!.. — Он со всей силой ударил меня лыжной палкой по плечу. — Пошли искать! Немедленно! За мной! — И Глеб устремился к лавинному выносу.