Два пера горной индейки - [126]

— Голубев когда приехал? — спросил Котлов.

— Этот давно. Недели две назад. Жил в общем номере, пока ждал свою цацу.

— Кораблевы?

— Дней пять-шесть назад.

Заклинился он на Шамиле, Голубеве и Кораблеве. Юра предложил объявить об убийстве по радио и попросить всех, кто может что-нибудь сообщить по этому поводу, явиться к нам. Но Котлов отверг предложение Юры: кино кончилось без двадцати десять, обещанных старшим инструктором танцев в фойе не было, ибо оказалась неисправной радиоаппаратура. Лыжники разошлись по своим комнатам уже к десяти часам, даже раньше, из гостиницы никого не выпускали. Вряд ли то-то мог что-нибудь видеть. Послушать нас Котлов послушал, а действовать стал по-своему. Вызвал опять одного Кораблева, без Лены. Пришлось его разбудить до завтрака.

— В прошлый раз вы показали, Николай Алексеевич, — сказал Андрей, — что незнакомы с Абдуллой Бабаевым и не бывали у него в коттедже. Правильно я вас понял?

— Да, — отвечал Кораблев.

— Вы говорите неправду, Кораблев. А ведь я вас предупреждал об ответственности за дачу ложных показаний. Что заставило вас врать?

Кораблев смутился и стал вилять:

— Я думал, вы про этот год говорите. В этом году я действительно не был у Абдуллы.

— Бросьте, Кораблев, вы прекрасно знаете, о чем я говорил. Я вас еще раз спрашиваю: что заставило вас говорить заведомую неправду?!

Коля опустил голову.

— Жена, — с трудом проговорил он. — Она не должна знать. И я вас прошу, Андрей Петрович...

— Кто там был? Что за люди? Чем занимались? — игнорировал Андрей последние слова Кораблева.

— Приезжие люди, я их не знаю. Много пили, пели...

— Женщины? — спросил Котлов.

— Да.

— Баня?

— Да, все было, — вновь опустил голову Кораблев.

Ай да Коля-Николай! Парень не промах! Я был рад, что выяснилось именно это, а не что-то другое. Но в то же время мне жаль было Леночку, не хотелось разрушать их семью, этот прекрасный дуэт. Неужели Котлов не пожалеет ее?

— Расскажите теперь о вчерашнем вечере, — продолжал допрос Котлов. — Постарайтесь вспомнить все: когда пришли, когда ушли, о чем вы говорили с Голубевым и Катей, как они себя вели.

И Николай сказал, что сидели они в баре примерно с девяти вечера до одиннадцати, место им было занято Голубевым, сидели они вместе с ними, за одним столиком. Пили кофе с коньяком. Разговаривали о литературе, о кино. Катя рассказывала много интересного о писателях. Но у него сложилось впечатление, что между ними назрела ссора, Катя несколько раз отвечала Глебу резко и даже издевалась над ним. Глеб терпел эти оскорбления, но был расстроен. Особенно к концу.

— За эти два часа, что вы вместе сидели, никто из вас не выходил из бара? — спросил Андрей.

— Мы вместе пришли и вместе ушли, — ответил Коля.

Котлов записал в протокол несколько вопросов и ответов и отпустил Кораблева. Ведение протокола занимало много времени. Я еще при первом допросе Голубева предложил Андрею вести протокол, но он заявил, что в таком случае протокол не будет иметь юридической силы, составлять его может только он. И теперь, пока писал протокол, мы опоздали к завтраку.

В первый же день после приезда Котлова Козлов распорядился отвести нам отдельный столик в углу зала. К нам присоединился и Юра. С одной стороны, это было удобно, нас видели вместе, считали друзьями и мы могли разговаривать за столом. При общем шуме в зале нас не слышали. Но вот с другой стороны... Я с опаской поглядывал на заранее поставленный на наш стол чайник. Что стоило бросить в него яд? Если у преступника был пистолет, то почему бы и не быть яду? Избавиться от нас одним махом, и делу конец!

Словно читая мои мысли, Юра, не дожидаясь официантки, пошел на кухню и принес оттуда на подносе котлеты с гарниром, а затем чайник, другой, с более горячим чаем.

— Мухиной тоже ведь надо позавтракать, — вспомнил я, жуя котлету, — а то сидит наша спящая красавица взаперти.

— Сходите за ней, — приказал Котлов. — Ключ у нее есть.

— Нет уж... Идите сами, — ответил я. — Она же, кроме вас, никому не откроет.

Командный тон Андрея уже не раздражал меня, за ним можно было признать право так разговаривать. Честно говоря, после убийства Толика мне стало как-то не по себе. Нас трое, мы на виду, а кто стоит против нас, мы не знаем. Возимся с Шамилем, Голубевым и Кораблевым, а тут действует «мафия» Абдуллы. Это же было ясно с самого начала. Они народ опасный, очень опасный... Скорее бы прибыла опергруппа, было бы спокойнее.

13

Только мы вернулись с завтрака, явился Голубев. Вид у него был удрученный. Сев на кровать, он сказал:

— Раз дело так серьезно, раз дошло до убийства, я должен все сказать.

— Что, вам известно об убийстве? — спросил Котлов.

— Да бросьте, Андрей Петрович, все уже знают. Видели, как выносили его из котельной.

— Так что же вы хотите нам сказать? — Андрей поглядел на меня, чтобы убедиться в том, что я слышал слова Голубева.

— Вы меня спрашивали, каковы наши отношения с Абдуллой. Так вот, он дважды просил меня купить для него в Москве драгоценности. Один раз я купил ему кольцо с бриллиантами за две тысячи восемьсот, а второй раз отказался. Он просил купить в магазине «Алмаз» в Столешниковом переулке золотой браслет с изумрудами за пять шестьсот. Мне все это было очень... неприятно. И я отказался. Должен, конечно, молчать. Но раз такое дело... Покупка в магазине ведь не преступление?