Два мага - [6]

Но Николай Семенович был не из робких и не из доверчивых. В могущество и всеведение графа он просто не верил и смотрел на предложение Феникса, как на комедию, которую тот предпринял, впрочем, совершенно тщетно. И, чтобы доказать именно эту тщетность, он согласился подняться к графу.

«Пусть показывает что хочет, – думал он, – все-таки я заставлю его драться со мной, а тогда посмотрим, кто кого на самом деле».

Они вошли по устланной ковром лестнице, миновали переднюю со скелетами и стали проходить одну за другой комнаты, убранство которых было полно вкуса и великолепия. Граф шел впереди и указывал дорогу.

– Будьте добры, князь, пожалуйте сюда! – проговорил он наконец, отворяя дверь, отделанную под шелковые обои, которыми были обтянуты стены.

Они вступили в квадратный зал без окон. Огромная лампа, закрытая колпаком из голубой тафты, спускалась с потолка и разливала ровный матовый полусвет, очень приятный для глаз. Огромный турецкий диван занимал одну из стен. Против него, на противоположной стене, было вделано огромное зеркало, мутно и слабо отражавшее предметы. Оно было густо-черное, в золотой раме. Перед зеркалом и возле дивана дымились курильницы. Дым их сильно пах тонкими духами. Было душно.

– Останьтесь здесь, – сказал граф Феникс, – когда будет время, я приду за вами.

И не успел Бессменный ответить ему, как он исчез за дверью, быстро затворив ее за собой.

Обои на стенах состояли из мелких рубчиков, и в них исчезли щели двери так, что Бессменный напрасно стал искать ее признаки. Захлопнувшаяся за Фениксом потайная дверь была настолько искусно сделана, что найти ее было невозможно.

Бессменный очутился в темном зале, казавшемся вовсе без выхода. Дым курильниц действовал одуряюще, но тем не менее был очень приятен.

«Во всяком случае, интересно, что будет дальше?..» – рассудил Бессменный и решил терпеливо ждать.

Голова его уже слегка кружилась и в теле чувствовалась истома, как после бокала хорошего вина. Он опустился на диван. Пуховые подушки были мягки, и князь словно утонул в них.

«Да это дым курильниц так действует, – слабо соображал он. – Конечно! В черном зеркале, должно быть, я увижу свое будущее; ну что же, это фокус какой-нибудь... Вероятно, фокус, и я увижу себя распростертым на земле, мертвым, после дуэли, – этот граф хочет запугать меня... Пускай, а я не испугаюсь. Мне очень удобно лежать. И отлично...»

Ему вспомнились вдруг старые рассказы о том, что существуют отравленные свечи, цветы и духи. Но это было мельком. Глаза его сомкнулись, но не закрылись вовсе. Он впал в полудремоту, он все видел – и зеркало, и лампу, и диван, и рубчатые обои, и дымившиеся курильницы, только двигаться ему было лень и казалось очень хорошо лежать на мягких подушках дивана.

И вдруг черное зеркало мало-помалу начало освещаться, становиться прозрачным, делаться все светлее и светлее. Все ближе и ближе подходило оно к цвету голубого абажура и наконец стало совсем сапфировым.

На этом сапфировом фоне Бессменный различил контуры женской фигуры. Он приподнялся даже, облокотись на руку. Это была Надя, не призрачная, не отраженная или нарисованная, но совсем живая, движущаяся. Она протягивала к нему свои руки и ясно говорила: «Муж мой!..» Бессменный рванулся вперед, но бессильно упал на подушки дивана, и полное забытье охватило его.

Когда Бессменный очнулся, он лежал в другой уже комнате с открытыми окнами, через которые лился свежий воздух. Граф Феникс стоял, наклонившись над ним.

– Очнулись? – проговорил он. – Не беспокойтесь, никаких последствий ваше забытье не оставит, я не отравил вас.

Бессменный охотно поверил этому, потому что чувствовал себя превосходно. Голова у него была вполне свежа, тело ощущало полную силу и бодрость. Открыв глаза, он быстро поднялся и сел.

– Что это было? – спросил он.

– Вы видели что-нибудь в зеркале?

– Да. И так ясно, так отчетливо...

– Что-нибудь неприятное?

– Напротив.

– Значит, вам в будущем предстоит хорошее!

Бессменный улыбнулся, и его глазам снова представилась Надя, говорившая ему: «Муж мой». Выходило, что в будущем он женится на ней, то есть достигнет того, к чему теперь были направлены все его помыслы. Это было вовсе не то, что ожидал он.

– А вы не знаете, вам неизвестно, что я видел в зеркале? – спросил он опять графа.

– Меня не было с вами; откуда же я могу знать?

– Ну, мало ли откуда! Во всяком случае, я видел, что буду счастлив!

– Ну, вот видите! И для вас дуэль вполне безопасна.

– Позвольте, – остановил его Бессменный, – но для этого надо верить... в зеркало.

– А вы не верите?

Бессменный в душе очень желал верить, потому что то, что ему было показано в зеркале, было очень хорошо, но ему не хотелось слишком скоро поддаваться, и он искренне ответил:

– Не знаю, граф. Вы, признаюсь, смутили меня. Я думал, что вы покажете мне нечто более страшное.

– С какой же целью?

– Чтобы запугать меня.

– Неужели вы считаете меня настолько мелочным и, прямо скажу, глупым? И потом я решительно ничего не показывал вам. То, что явилось в зеркале, вы увидели сами, без всякой помощи с моей стороны...

Бессменный задумался. Действительно, он видел Надю, как живую. Для того чтобы это был фокус, нужно было привести ее сюда. Конечно, это было невозможно. Уверение графа, что он тут – сторона, казалось, похоже на правду. Но в таком случае надо поверить, а если поверить, то надо признать также, что и граф останется цел после дуэли, так как он стоит на этом твердо, а тогда дуэль между ними – нелепость.