Два императора - [12]

— Не узнаёте, княжна? — смутившись от пристального взгляда красавицы, робко спросил Николай.

— Неужели Николай?

— Он самый, ваше сиятельство.

— Оставьте «сиятельство» и называйте меня просто княжной.

— Слушаю — с!

— Как вы, Николай, переменились. Я едва могла вас узнать.

— Шесть лет — время немалое.

— Да, да, шесть лет я не видала вас. Ну, как вы живёте, Николай? Довольны ли?

— Чем-с? — быстро спросил молодой человек.

— Ну, жизнью у нас в усадьбе?

— Ах, да-с. Очень, очень доволен. Их сиятельством князем, вашим родителем, и княгиней, вашей матушкой, премного доволен-с! Да и то сказать, разве я могу заявлять о своём неудовольствии?

— Почему же нет?

— Потому-с, человек я маленький.

— Вы маленький? Что вы! Вы очень рослый и видный мужчина, — засмеялась княжна.

— Смеяться изволите, ваше сиятельство.

— Опять «сиятельство»!

— Виноват-с, не буду-с.

— Какой вы странный, Николай!

— Чем-с?

— Вы так чудно говорите.

— Не от кого мне научиться хорошо говорить-с; с мужиками живу, в глуши-с.

— А разве вы у нас в доме не бываете? — с удивлением спросила молодая девушка.

— Как же-с, очень часто бываю, — больше для услуг их сиятельству.

— Разве только для услуг?

— А то для чего же? Ведь я на лакейском положении состою-с… Всё отличие моё от прочих лакеев то, что те крепостные, а я человек вольный. Не помня и не зная ни отца, ни матери, не понимая, что такое родительская ласка, я, как щенок, у ворот подобран; пригрели меня их сиятельство, ваш родитель, дали кусок хлеба — и я должен это помнить и век благодарить.

— Вас обучили? Дали образование?

— Как же-с, у дьячка курс кончил-с, у Петровича. Не изволите знать нашего дьячка? — иронизировал молодой человек.

— Нет, не знаю.

— Как же-с, особа учёная!.. Бывало, не столько учит, сколько колотушками угощает, — продолжал Николай в том же духе.

Княжна Софья заинтересовалась молодым, красивым парнем; они стали часто видеться в саду; разговаривали подолгу, она давала ему читать книги, доступные его пониманию. Николай чувствовал, что им заинтересованы. Ласковое обращение с ним княжны вскружило ему голову: он страстно, безумно полюбил княжну. Но мог ли он, подкидыш, нищий, без рода без племени, думать о взаимности! Княжне жаль было бедного малого — и только; ради его сиротства она и ласкала его. Но самолюбивому парню этого было мало — он хотел, чтобы Софья его полюбила так же, как он её любил; он старался всеми силами достичь этого.

В первый праздничный день Николай принарядился: на нём была голубая атласная рубашка, на плечах — бархатное полукафтанье, на голове была надета низенькая поярковая шляпа с павлиньим пером. Этот наряд подарила ему княгиня Лидия Михайловна в день его именин. Николай в нём был очень красив. Княжна невольно залюбовалась красавцем.

— Ты что это так нарядился? — спросила Софья.

— Нонче праздник. Вот-с ваша книга. Покорно благодарю, я прочитал всю, — сказал Николай, подавая книгу.

— Что же, тебе понравилась?

— Очень-с! В ней описывается, как некая царская дочь полюбила простого прислужника-с, произошло это в иностранном царстве-с, — краснея и не глядя на княжну, говорил молодой парень, — и прислужник сам крепко полюбил красавицу царевну.

— Ну и что же?

— А то-с, странно и чудно для меня, как это царевна могла полюбить простого человека-с?

— Любовь не разбирает.

— Это верно, верно изволили сказать — любовь не разбирает; для любви отличья нет-с.

— Однако оставим, Николай, про это говорить, — перебила княжна. Она заметила странный огонёк, блестевший в глазах Николая, да и горячность его ей не понравилась. Кроме того, они отошли далеко от дома и очутились в самой глуши сада.

— Нет-с, зачем же! Уж ежели начали говорить, так докончим-с, — настаивал Николай.

— Я не хочу говорить!

— Разговор наш не будет продолжительным, извольте выслушать, княжна.

В голосе влюблённого парня послышались даже повелительные ноты.

Софья широко раскрыла глаза и испуганно смотрела на него.

— Послушайте, княжна, я открою вам свою душу… Я полюбил, только не царскую дочь, а княжескую, да так полюбил, что ради своей любви на смерть готов идти, как на званый пир! — страстным голосом говорил Николай. — Что же молчишь, моя царевна, ответь, подари словцом ласковым покорного раба! Скажи: жить ему или умирать?

Княжна молчала; её душили и гнев, и слёзы; она никак не ожидала признания от Николая — признания, которое жестоко оскорбило её и уязвило её самолюбие. Она быстро пошла по дороге к дому и ничего ему не сказала в ответ.

Николай загородил ей дорогу; глаза у него блестели, как уголья; он дрожал, пожираемый страстью.

— Я не пущу тебя, пока не дашь ответа!

— Прочь с дороги, дерзкий! — крикнула княжна, отстраняя рукой Николая.

В это время в саду послышался громкий оклик.

— Ay, ay, княжна! Где вы? — звала Дуня.

— Я здесь, иди сюда, Дуняша! А ты прочь с глаз моих. Чтобы завтра же тебя не было в усадьбе! Ты с ума сошёл, жалкий приёмыш! Помни, если ты не уберёшься, я скажу о твоём дерзком поступке отцу и брату, — тогда отсюда нагайками выгонят!

Княжна бросила презрительный взгляд на Николая и поспешила к Дуне.

— Обруган, оплёван за мою любовь! Погоди, княжна, я полюбить тебя заставлю! Полюбишь, только надо выждать время! Поеду с молодым князем на войну — умру или вернусь героем. Тогда посмотрим, как ты оттолкнёшь меня, — проговорил вслед удалявшейся княжне Николай.