Два дня «Вериты» - [25]

Я долго ходил по краю кладбища, пока не нашел холмик с табличкой: Георгий Багров… В тот же вечер уехал из Сан-Гвидо.

Но была еще одна услуга, оказанная беднягой Эдди, хотя он и не знал о ней. Спустя два с лишним месяца, когда я уже почти привык к имени Беллингема, устроился сельским врачом в одной из провинций, меня посетил шустрый сеньор из провинциальной адвокатской конторы. Он сообщил, что доктор Эдвард Беллингем получил наследство в виде двенадцати тысяч американских долларов, которые и может получить, предъявив документы в банке главного города провинции. Оказалось, что у Эдди был двоюродный брат в Бразилии, весьма состоятельный судовладелец. Перед смертью он вспомнил о непутевом родственнике и выделил завещанием в пользу Эдди сумму, на которую бедняга мог бы купить целый ящик наркотиков.

Так покойный помог мне окончательно встать на ноги. С его именем, его дипломом и его деньгами я приехал сюда, на индейскую территорию. Быстро освоился, выстроил больницу и даже хотел как-нибудь дать знать о себе Аните. Но тут газеты сообщили о ее замужестве… Нет, она все сделала правильно. Если ее не убедило мое последнее письмо, то известие о самоубийстве Багрова окончательно отрезало прошлое… А я снова взялся за «Вериту».

Глава 13

Слейн откинулся на спинку кресла и хлопнул себя ладонями по коленям.

— Ну, Гарри! Твоя история — готовый приключенческий сюжет! Чертовски жаль, что о тебе нельзя написать! Да, но что намерен делать ты здесь с «Веритой»? Исследовать святыни, погребенные в душе одноглазого контрабандиста?

— Что намерен делать? — Доктор встал, прикурил, заходил по комнате. Слейн невольно залюбовался другом. По-молодому стройный человек, с обветренным лицом, темно-русыми, слегка вьющимися волосами с проседью, смотрел на журналиста и торжествующе улыбался. В сжатом кулаке дымила сигарета. — Что намерен делать? Джо, сидеть здесь тихонько и тратить деньги покойного — значило бы покориться Флетчеру и прочим мерзавцам из их банды. Значило бы предать еще и самого себя. Нет, я еще скажу свое последнее слово Флетчеру! Вернее, он скажет. Надеюсь, что слово будет для него действительно последним. Не для того я все это пережил, чтобы забиться потом в нору, как трусливый койот. Я еще тряхну их, Джо! Здорово тряхну, один — всю шайку! Смотреть телепередачи я и не собирался, мачта на вершине предназначена для передачи «импульсов правды», как их назвал Флетчер. Время, проведенное в горах, не потеряно зря. Я нашел, как увеличить угол излучения, импульсы можно посылать во все стороны сразу, на 360 градусов. И еще мне удалось модулировать импульсы на обычные радиоволны. Поселок Кхассаро, у которого мы находимся, расположен почти в центре страны. Отсюда радиоволны, несущие на своей «спине» импульсы, долетят невидимками до самых границ республики, проникнут через ограды, стены, черепные коробки и заставят всех — понимаешь, Джо, всех! От миллионера до уборщика улиц! — говорить только правду! Как на исповеди, только надежнее.

— Можешь считать меня фанатиком, Джо. Но каждый человек, если он Человек, должен за что-то уважать себя. Иначе — как ему жить? А я еще не рассчитался с Флетчером за негра Джексона, за Хосе, за потерянную Аниту, за себя! Это будет моя месть и месть всех, кого обманывали веками! Рухнет все, что держится благодаря подлости, демагогии, лицемерию, — рухнет власть флетчеров! Та правда, которую взяли на вооружение друзья Хосе Бланко, — все равно что индейские ножи против артиллерии!

Слейн решился вставить слово:

— Не знаю, в своем ли ты уме, Гарри. Говорят, сумасшедшие иногда выдумывают сногсшибательные штуки… Мне страшно поверить! Ты хочешь взорвать мир и равновесие человеческих отношений! Сотворить одну правду для всех! Но так никогда не было! Так не может быть!.. Ведь могучие двигатели жизни — торговля, политика — они не могут существовать без лжи!

— В наше время — да. Но наше время не должно продолжаться вечно.

— И что же? Проследи всю историю человечества…

— Ты хочешь сказать, что тысячи лет человек врет?

Слейн поднял брови и развел руками.

— Увы, мой друг! И чем дальше, тем изощреннее. Прогресс в этой области весьма ощутим.

— Это закономерно. Люди были слабы духом. Доисторические неандертальцы жевали особые коренья, чтобы приготовить из них хмельной напиток. Современные заводы производят крепчайший, «лучший в мире» виски. И то и другое — чтобы уйти от неустроенности и грязи, от лжи. Уйти хоть на время. Хоть как-нибудь, даже зная, что это глупо и не принесет добра. Да, пороки совершенствуются. Но должны ли они жить вечно? Ты говоришь, история. Но всегда находились отважные, зовущие к правде! И благодаря им человек не превратился в зверя!

— И все-таки это безумие! Внезапная правда приведет к кровопролитиям и унесет больше жизней, чем водородная бомба!

— Водородная бомба оставляет после себя отравленную пустыню, где невозможна жизнь. Взрыв правды оставит обновленный мир, мир добра…

— Погоди, послушай, Гарри! — замахал руками журналист. — Ну а ты? Ты сам? Ведь сразу влипнешь как муха, попав под свои же импульсы! Первому встречному выложишь все об этой хитрой машине, где она находится и что она за штука. И кто знает, понравится ли тому первому встречному твоя затея. Нет уж, я бы что-нибудь выдумал, чтобы только глядеть на эту карусель вселенской правды, а самому бы помалкивать.