Два дня в Венеции - [3]

Ошеломленная, Паула не могла, а, вернее, не пыталась разобраться, шутит он или говорит серьезно. Она смогла лишь медленно произнести:

– Я не сумасшедшая и понимаю, что все это потребует очень значительной суммы.

– Да, всего лишь полтора миллиона долларов плюс-минус несколько тысяч.

– Ты что, составил опись? – Ее начала охватывать дикая злоба.

– Конечно. Я могу продиктовать весь список по пунктам.

Она стиснула пальцы так, что костяшки суставов побелели.

– Но зачем тебе это понадобилось?

Неужели Манфреди и вправду следил за тем, как постепенно, одна за другой распродаются ценные вещи Амелии? И в подтверждение своих мыслей она тут же услышала:

– Я нанял агента, который скупил все, с чем вам за последнее время пришлось расстаться.

Может, он ненормальный? Или преследует какую-то непонятную ей цель?

Паула взглянула на Грегорио, но по его внешнему виду невозможно было догадаться, что у того на уме. Ее нервы были напряжены до предела.

– Почему ты это сделал? Он посмотрел на нее в упор и холодно усмехнулся.

– Считай, что это прихоть.

Такие люди, как Грегорио, не потакают своим прихотям, в этом Паула была абсолютно убеждена. И в ее душу стал закрадываться животный страх.

– Я не идиотка, чтобы поверить в сказку о твоих прихотях.

Он невозмутимо взял стакан с вином и, взболтав содержимое, стал внимательно изучать текстуру и цвет напитка, держа его на уровне глаз. Ей показалось, прошла вечность, прежде чем Манфреди снова взглянул на нее.

– Ну хорошо. Скажу откровенно, меня интересуешь ты.

Ее как будто ударило электрическим разрядом. Только наивная дурочка могла не понять, что именно он имел в виду. Но гордость не позволяла ей показывать свое смятение, и с ледяным спокойствием она ответила:

– Я уверена, что почти все женское население города желало бы оказаться на моем месте. И все-таки… все-таки… я не чувствую себя польщенной, – добавила она с вежливым сарказмом.

Официант принес кофе.

Поняв, что задел ее за живое, Грегорио самодовольно улыбнулся. Битва продолжалась.

– Мои отец и дед работали на виноградниках семьи Карлани и считали большой честью служить такому уважаемому и богатому землевладельцу. Однако разве не ирония судьбы, что теперь во власти сына бедного эмигрировавшего крестьянина спасти от разорения внучку самого Альберто Карлани?

Сердце ее похолодело. Стало ясно, что в основе его странной благотворительности лежит не что иное, как месть.

Ледяная улыбка застыла на его губах.

– Ты спросила, я ответил.

Паула отрешенно наблюдала, как он положил сахар в кофе и тщательно размешал ложечкой. Лицо его приняло загадочное выражение.

– Все имеет свою цену, разве ты не согласна? Через силу она задала вопрос:

– Что я должна сделать?

– Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, которому я смогу завещать свое состояние. Да, ему, рожденному в законном браке потомку некогда могущественного рода Карлани.

От неожиданности Паула перестала злиться и взглянула на Грегорио с недоверием.

– Ты – сумасшедший? – Девушка не узнала своего голоса. – Кругом полно сирот, усынови любого из них – Пет. Этот ребенок нужен нам обоим, тебе и мне, – продолжал он невозмутимо.

– К черту все это. – снова взорвалась она.

Его глаза сердито сузились. Теперь в них читалась вызывающая страх неумолимость.

– Прими мое предложение или откажись. Это было уже слишком!

– Давай уточним кое-что, – с жесткими нотками в голосе произнесла Паула. – Ты предлагаешь выйти за тебя замуж, родить тебе ребенка, а затем уйти, как ни в чем не бывало?

– Нет, ты будешь с ребенком до тех пор, пока он не достигнет школьного возраста.

Ей захотелось ударить Грегорио, и она судорожно сжала кулаки.

– Почти семь лет. Это притом, что я должна чувствовать себя настолько счастливой, чтобы забеременеть немедленно.

– Совершенно верно.

– А за это мне выплатят приблизительно по две сотни тысяч долларов в год, которыми будут компенсированы долги за квартиру, мебель, драгоценности и перенос магазина? – Она была в бешенстве и замолчала, стараясь взять себя в руки.

– Да, ты все правильно поняла.

– А что ты скажешь о моих обязанностях в качестве твоей жены?

– В качестве моей жены ты будешь наслаждаться привилегиями хозяйки дома, пользоваться прелестями богатой жизни и, – он на секунду запнулся, – делить со мной супружеское ложе.

Паула оценивающим взглядом посмотрела на него и прислушалась к своим ощущениям.

– Сожалею, но занятия любовью с тобой не очень-то прельщают меня.

Выражение его лица не изменилось.

– Это глупое утверждение для того, кто ничего не знает обо мне как о любовнике.

Подавив в своем воображении образ его сильного молодого тела, Паула иронично парировала:

– Неужели? Может, твоя уверенность происходит от невинных женских хитростей, которые обычно выражаются поощрениями вроде фразочек: «Ты был великолепен, дорогой!»

– Тебе нужны рекомендации, характеризующие мои сексуальные способности?

У Паулы возникло ощущение, будто она летит в бездонную пропасть и спастись уже невозможно.

– Когда я выполню свою часть договора в этом дьявольском плане, что тогда?

– Когда именно?

– После развода, – уточнила она коротко.

– Мы обсудим это потом.

– Я хочу знать все сейчас. Смогу ли я видеться с ребенком или буду выброшена из его жизни как ненужная использованная вещь?