Два цвета страсти - [27]

— Папа, что всё это значит? — в слезах, я подлетела к нему. — Что с мамой?

Папа обнял меня. Прижал к себе.

Снег всё шёл и шёл. Чуть дальше виднелось красное пятно на белом снегу. Та территория была ограждена специальной лентой.

Я заплакала. Заплакала ему в пальто. Он склонился надо мной.

— Что с ней?

За оградой стояла толпа любопытных. Их милиционеры то и дело пытались разогнать, но всё было тщетно.

Мой нос покраснел и распух.

— Что с моей матерью? — стала я надвигаться на следователя, с которым, до недавнего времени, разговаривал папа.

— Спокойно, гражданочка, — ответил он мне. — Ваша мать, Екатерина Митрофановна Ахметова, погибла, в результате потери крови.

Сердце…  Душа…  Жизнь…

Меня нет…  Нет уже давно…  Нет моей души, моего сердца…  Моей любви…

О, небо! За что ты так жестоко со мной? Не покидай меня одну, в мире этом, о небо…  Не покидай, заклинаю, молю…  Не покидай…  Не оставь меня…  Не отрекись, не забудь…  Услышь мои молитвы, небо! Услышь…

Снег всё шёл и шёл. О, зима…  Ты холодная, и снежная…  Ты — другая! Ты безгрешна, ты одинока…  Как я…  Зима…  Ты…  Такая же как я…  Зима…

Поднимаю ресницы, смотрю ввысь…  Душа…  Ты погибла, погибла ещё давно…  Давно…  Тогда, в тот самый злосчастный вечер, тогда, в ванной…  Моё тело спасли…  Спасли моё бездыханное тело…  Спасли его, а душу не смогли…  Душа умерла, вместе с моей надеждой…  на счастье…

О, Небо! Ты холодное и серое, как зима! Ты чисто и безгрешно…  А я нет. Я живу здесь, в этом мире…  Вроде уже давно умерла, а вроде ещё жива…  Жива, пока дышу, пока двигаюсь…  Пока бьётся сердце…

О, небо! Умоляю, не покидай меня! Не отворачивайся, не отрекайся…  не забывай…

Ноги подкашиваются…  Я медленно опускаюсь на снег.

— Маша! Маша! — слышу я сквозь сон, где-то далеко, не в этом мире голос папы.

Жить…  Дышать… Любить…  Зачем? Зачем всё это? Зачем? И ради чего? Ради счастья? А есть ли оно вообще в этом мире, счастье?

Глава 13 Рома Вишневецкий

За окном идёт снег…  Холодный, мокрый, скользкий…

Нет, нет! Прошу, только не сейчас! После похорон, обещаю!

Папа не должен сейчас об этом знать. У него и так на плечах весь этот груз. Похороны, место на кладбище, памятник…  И я.

По словам того следователя, мама погибла от рук местных бандитов. Её сильно избили, по словам криминалиста ещё ударили битой, то есть, она погибла в результате черепно-мозговой травмы от потери крови, ограбили, не вызвали ни «Скорую», ни «Милицию», оставив маму умирать на снегу…

Снег…  Снег…  Снеnbsp; — А после дискотеки пойдём к тебе, — продолжала уговаривать его я. — И займёмся сексом. Надо ведь отметить последний день, перед каникулами.

* * *

Прошло несколько дней. Я не помнила, что было после…  Не помнила…

Уже начались каникулы, но особой радости это мне не приносило. Меня буквально растерзывала мысль о том, что во мне сейчас кто-то есть. Аборт! Срочно аборт! И никто об этом больше не узнает. Даже папа…

Почти каждую минуту нам кто-то звонил из маминых подруг, или знакомых, приятелей и друзей нашей семьи. Все они приносили своё сочувствие, и, все как один, спрашивали, когда похороны и поминки.

Папа ходил озабоченный. В его глазах была видна боль и печаль, тоска, по матери. И, хоть он и понимал, что им было трудно понять друг друга, и они постоянно из-за этого ссорились, но он продолжал любить мою маму. Такой, какая она есть. На нём не было лица. Ночами, он плохо спал, часто просыпаясь в холодном поту. Видимо, ему снилась мама. Ходил он весь бледный и задумчивый, не помня себя. Временами, он смотрел в одну точку, не обращая внимания на меня, и часто не слышал моих слов.

Рома…  Как бы там ни было, но я продолжала любить его. Любить…  Как его можно любить? Как можно любить это чудовище? Как можно было от него… залететь.

А может…  ему всё рассказать? Да-да, именно! Пусть знает, пусть всё знает! Быть может, только лишь тогда в нём проснётся совесть и человечность…  В чём я лично, сомневалась.

Пусть знает! Пускай…  Пускай всё поймёт! Пусть поймёт, что я, влюблённая дурочка, от любви потеряла голову…  влюбившись в него! Что, забеременела…  А он…  А что, собственно говоря, он? Что ему? Ему-то ничего! Позвонить? Нет, не стоит! Бросит трубку, посмеётся, унизит…  Зачем себе лишний раз ранить душу? Незачем…

Судьба…  Судьба свела нас, и разъединила вновь. Быть может, всё рассказать Рыбиной? Она, наверное поймёт…  Или нет? В конце-концов, после всего случившегося она мой единственный друг…  если, конечно, её можно так назвать…  Ведь…  Не знаю…

Ирка, Ирка…  Наверняка сейчас грёзит о Феликсе — крутом парне, со своей собственной тачкой…  Нет, не стоит! Она завтра же, всё расскажет своим подпевалам-«фрейлинам», а они, мне же в отместку, разболтают всей школе…  И завтра, вся параллель будет знать, что Ахметова — шлюха!

А завистницы…  Ведь, когда я была ещё с Ромой, у меня их было море…  Все скалились, злились, краснели, видя меня с ним, улыбающееся под ручку. Им это первым на руку. Все дружно будут смеяться, что, я, без Ромы никто. Пока был Рома, был и авторитет. Ведь, на тот момент, я была его избранницей, девушкой, любимой…  А что же получилось? Залетела…  Да, к тому же, он меня бросил, на произвол судьбы…  С ребёнком…  Ведь это его ребёнок! Пусть, в конце-концов он опомниться! Его ребёнок…