Два цвета - [41]

Входят  И г н а т, О л я и Л ю б а. Они приносят бокалы с вином, тарелку с закуской.

О л я. Стаська, где вафли?

С т а с и к. Нету. Не продают. Сгорела вафельная фабрика…

И г н а т. Милое остроумие.

О л я. Не смешно. Ты бы подействовал на Мишку. Они с Юлькой все время бегают на площадку. Сперва целовались на кухне, потом в ванной, а теперь на лестнице торчат.

И г н а т. Не лезь в чужую жизнь. Вы нас извините, Валерий Николаевич, у нас в технологическом такой порядок: если тебе весело, заставь веселиться всех!

С т а с и к. Уйди, Игнат.

И г н а т. Грубо.

О л я (Стасику). Как не стыдно! (Валерию.) Выпейте за нас, мы хорошие.

С т а с и к (Игнату). Чего приперлись?

И г н а т. Пошло. Олюнчик, приведи его в чувство.

О л я. Стасик, ты ведешь себя глупо.

В двери просовывается долговязая фигура, обернутая в простыню.

Лелька, Лелька, иди сюда!

Л е л ь к а  входит.

Л е л ь к а. Вуаля!

И г н а т. Лелька, комплимент!

Лелька кланяется.

Чудо двадцатого века! Глотает все — от пуговицы до человека! Предпочитает остренькое. У вас готовальня есть? Может проглотить рейсфедер или циркуль.

С т а с и к. Игнат, прекрати!

И г н а т. Олюнчик, уйми поклонника. Лелька, глотай логарифмическую линейку. (Валерию.) Вам не жалко линейку?

Л е л ь к а. Не бойтесь, я на самом деле ничего не глотаю. Это такой фокус. Меня научил папа. Он работает в цирковом оркестре.

О л я. Глотай!

И г н а т. Вуаля! (Стучит ладонями по столу, выбивая барабанную дробь.)

Стасик уходит. Лелька глотает логарифмическую линейку. Девушки смеются. Лелька передает линейку Валерию.

В а л е р и й. Идите, ребята.

И г н а т. Мы, кажется, не в жилу.

Л ю б а. Извините.

Игнат, Лелька, Люба и Оля уходят.

В а л е р и й. Я когда-то карточные фокусы ловко показывал. Знаешь, этот… «наука умеет много гитик»… Яшка не едет… Если ее нет в военном городке, где же ее искать?

С и м а. Ты извини, Валя, я наговорила глупостей…

В а л е р и й. Бывает… Погоди, как зовут ее приятельницу?.. Как же ее зовут?

С и м а. Не подумай, что я верю, будто ты действительно любишь Виту. Просто я нервничаю…

В а л е р и й. Ладно. Эта девчонка где-то у вокзала жила. Ах, да, Натка! (Открывает ящик письменного стола.)

С и м а. Ты ищешь записную книжку?

В а л е р и й. Да. Старую. Коричневую.

С и м а. В нижнем ящике, где фотобумага. Стаська мальчишка, ничего еще не понимает. Конечно, ты не мог к ней пойти.

В а л е р и й. Да я и сейчас уверен, что не надо было ходить. Абсолютно уверен. И никто меня не переубедит.

С и м а. И чем ты мог ей помочь?

В а л е р и й. Ничем. Я не мог ей помочь, когда мы жили вместе. Мы давно перестали понимать друг друга. (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Занято.

С и м а. Куда ты звонишь?

В а л е р и й. Да этой… Натке.

С и м а. Набери еще раз. Я представляю, как тебе было трудно с Витой. При твоей работе. Когда нужна такая собранность. И все эти ее выходки…

В а л е р и й (набирая номер). Что об этом вспоминать? Я последнее время старался бывать дома как можно меньше. Занято. (Положил трубку.) И при всем при том я не могу отделаться от какого-то неприятного чувства…

Входит  О л я.

О л я. Можно?

В а л е р и й. Да.

О л я. Стаська мне все рассказал. Может, нам лучше уйти?

В а л е р и й. Не нужно.

О л я. А мы со своими дурацкими фокусами. Извините.

В а л е р и й. Ничего.

О л я. Мне кажется, Вита не могла… Она веселая. Мы как-то днем смотались с английского, просидели у нее часа четыре. Она рассказывала, как пришла первый раз к вашему отцу. И как села на масляные краски. А у нее было единственное платье, и она чуть не плакала. А вы смеялись. И как потом чистили платье бензином. А она надела вашу пижаму. Да ведь вы все это помните…

В а л е р и й. Да, Олюнчик, помню…

О л я. Я пойду и всех выгоню.

В а л е р и й. Не проявляй чуткости, Олюнчик.

Входят  Я ш а  и  С т а с и к.

Я ш а. Валька, я склоняю перед тобой свою немытую выю — ты великий человек. Провидец! А мне три копейки цена — я посрамлен и уничтожен. (Заметив бокал с вином.) Что за влага?

О л я. Портвейн «Три семерки».

В а л е р и й. Не дури.

Я ш а (поднимая бокал). Трижды семь — двадцать одно. (Пьет.) Число счастливое, вино отвратное.

В а л е р и й. Что ты узнал?

Я ш а. Тучи рассеиваются. Горизонт прояснился. Витка пришла к выводу, что топиться в реке неостроумно. Симуля, куколка, как настроение?

В а л е р и й. Рассказывай.

Я ш а. Идея поехать к военному городку была прогрессивной, Валя! Впрочем, до военного городка я не добрался, а напоролся на одного старикана… Симуля, слушай внимательно.

В а л е р и й. Оставь ее в покое! Что старик?

Я ш а (берет бокал). Очко. (Пьет.) Сей старикан знакомый мой. Он лодочник и лодки выдает напрокат… К нему я и направил свои стопы. Стопы, выя… несовременно.

В а л е р и й. Не балагань, говори толком.

Я ш а. Старик видел ее. Там мостки внизу, где ребятишки рыбу удят, к ним и подошла… Время совпадает. Только светать начало. Старик ее сразу заприметил. Она-то его не видела, а он за ней приглядывал, пока не ушла по тропинке на шоссе. К автобусу. Я всегда держал Витку за умницу. Как бы не простудилась, дуреха…

О л я (Стасику). Я тебе говорила — не может быть, Вита исключительно веселый человек.