Два цвета - [4]
Т а м а р а. Не уходи, Андрюша. Война кончается. Что они там, не обойдутся без тебя?
А н д р е й. Они обойдутся. А мне — надо. Володька хотел сам до рейхстага дойти, фамилию свою написать… А его, видишь, как ударило. Вот и надо… за него расписаться.
Т а м а р а. А если… убьют… в последнюю минуту?
А н д р е й. Не убьют. Я один из всей семьи остался. Не могут меня убить. Не бойся, я вернусь. Приду. Обязательно. Ты жди меня. Жди. Поняла?
Т а м а р а. Поняла.
А н д р е й. Если не жалко, дай пару сигар на дорогу.
Т а м а р а. Бери все.
А н д р е й (сунул в карман две сигары). Хватит. До свидания. Я пошел.
Т а м а р а. Погоди. (Протягивает портсигар.) На вот, возьми. Только не ломай его, пожалуйста.
А н д р е й. Спасибо. Не сломаю, не маленький. Ну, до свидания, Тамара. До завтра. Пойду рейхстаг брать.
Т а м а р а. А ты не обидишься… если я тебя поцелую?
Андрей молчит. Тамара целует его.
Р е й н г о л ь д сидит на парте. Д и т е р роется в шкафу. Г е л ь м у т прохаживается по подвалу, останавливается, прислушивается.
Р е й н г о л ь д. И тут русские запустили свой орга́н. Они называют его «катюшей»… Руди лежал рядом со мной, слева, совсем рядом, как ты… И вдруг — нет его. Нет, ничего не осталось… Ну совсем ничего… Будто и не было никакого Руди… (Прислушивается.) Тео?
Г е л ь м у т. Нет.
Р е й н г о л ь д. Его схватили русские.
Г е л ь м у т. Не думаю.
Р е й н г о л ь д. А почему его так долго нет? Он сбежал, твой надежный парень!
Г е л ь м у т. Заткнись! (Прохаживается по подвалу. Дитеру.) Ты что там нашел?
Д и т е р. Классный журнал. За прошлый год. Четырнадцатого апреля… Работали на расчистке после воздушного налета… Пятнадцатого… Последнее занятие. Потом нас отправили на строительные работы. Господин директор сказал, чтобы мы не волновались — получим свои аттестаты вне зависимости от того, будем учиться или нет.
Р е й н г о л ь д. Тебе нужен аттестат?! Придут русские, они выдадут тебе аттестат — пулю в лоб.
Д и т е р. А вот и моя фамилия. Учитель Науман одиннадцатого апреля поставил мне пятерку… Что же я отвечал? Не помню.
Р е й н г о л ь д. Да… Кажется, я свалял дурака. Мог бы спокойно сидеть у деда в имении, а не дрожать в этом подвале.
Г е л ь м у т. Свалял дурака? Я не понял, что ты имеешь в виду!
Р е й н г о л ь д (испуганно). Да нет… Я просто пошутил… Глупо, конечно… Но я действительно мог уехать и все-таки не уехал. Вернулся.
Г е л ь м у т (насмешливо). Вернулся? Ну, спасибо!
Р е й н г о л ь д. Да, представь себе, вернулся. Как только русская артиллерия стала молотить по городу, мамочка и папочка тут же дали дёру. Я им говорю: «Не поеду, останусь защищать Берлин». Мамочка по морде хлоп-хлоп… И запихнула меня в машину. Ладно, думаю. У моста через Хавель остановились, в затор попали, машин пропасть, в суматохе я и растворился.
Г е л ь м у т (презрительно). Нашел чем хвастаться!
Р е й н г о л ь д. Я и не хвастаюсь. Я объясняю, как было дело. Иначе я поступить не мог.
Д и т е р (читая запись в журнале). «Одиннадцатое февраля. Шихтеля выгнали с урока пения за то, что двигал ушами».
Р е й н г о л ь д. Я тоже умею двигать ушами. (Показывает.)
Д и т е р. Ты больше морщишься, чем двигаешь ушами, а Шихтель передвигал уши почти на три сантиметра к затылку.
Г е л ь м у т. Три сантиметра? Вранье!
Р е й н г о л ь д. А я верю. Мало ли что бывает. Я с Гансом Клейнером три года на одной парте сидел, а потом выяснилось, что у него на левой ноге шесть пальцев.
Д и т е р. Гельмут, тут, на нижней полке, старый приемник… Ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?
Г е л ь м у т. Тихо!
Слышатся шаги.
Д и т е р. Тео.
Г е л ь м у т. Я сказал — тихо! (Дитеру.) Погаси фонарь.
Дитер гасит фонарь. Через мгновенье в темноте вспыхивает луч другого фонаря.
Тео?
Фонарь гаснет. Неожиданно вспыхивает яркий свет — это зажглась электрическая лампочка. Она освещает А н д р е я.
А н д р е й (вскинув автомат). Руки! Поднять руки! Кто там, на парте?! Встать!
Дитер поднимается.
Руки!
Все трое стоят с поднятыми руками. Гельмут метнулся к парте, чтобы взять автомат.
Назад! Буду стрелять!
Гельмут остановился, поднял руки.
Вот так-то лучше. В шеренгу поодиночке, в затылок… становись. Ну, живее, живее!
Лампочка замигала и погасла. В то же мгновенье позади Андрея вспыхнул фонарик, и тут же на него обрушился вернувшийся в подвал Т е о, повалил на пол. Опять наступила темнота, загорелся фонарик в руках Рейнгольда и осветил Андрея, отбивающегося от навалившихся на него Гельмута и Тео. Когда снова загорелась лампочка, Андрей лежал на полу, а Гельмут и Тео крепко держали его за руки.
Г е л ь м у т (Рейнгольду). Сними ремень.
Скрутив руки Андрею, Гельмут и Тео подняли его на ноги. Рейнгольд и Дитер стянули ему руки ремнем.
(Тео.) Откуда он взялся?
Т е о. Ты откуда взялся?
А н д р е й. А вы… откуда?
Р е й н г о л ь д. Кто он?
Т е о. Ты кто?
А н д р е й. А вы… кто?
Р е й н г о л ь д. Почему он по-немецки говорит?
Т е о. Ты почему по-немецки говоришь?
А н д р е й. А вы по-русски не поймете.
Р е й н г о л ь д. Ты немец?
Г е л ь м у т. Если немец, то предатель.
Д и т е р. Да нет, он русский.
Т е о. Ты русский?
А н д р е й. У, гады! Кроты фашистские!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие двух повестей разворачивается во время гражданской войны и в первые послевоенные годы. Автор рассказывает о ценностях подлинных и мнимых, о том, что для молодой Республики Советов не было более важного и дорогого, чем человеческие судьбы. Герои всех повестей — молодые ребята, которые в результате нелегких испытаний находят единственно верную дорогу в жизни.
В книгу вошли две юмористические киноповести, которые стали основой двух фильмов. Героев книги ждет немало весёлых летних приключений.