Два часа весны - [12]

- Я не сомневаюсь в вашем уме, – говорю прямо.

Диана отодвигает стаканчик в сторону, опуская сложенные руки на стол. Улыбается очень легко, едва-едва приоткрывая губы.

- Да ну? Мне кажется, вы с первой пары считаете меня туповатой.

- Меня ещё лет в семь русские друзья научили говорить «Когда кажется, креститься надо».

- То есть вы в детстве жили в России?

- Нет, здесь жила моя бабушка, и я часто к ней приезжал.

- У вас русские корни, Стефан Янович?

- Ну вот же, Абрамова, вы быстро соображаете! – улыбаюсь ей в ответ, тут же пряча улыбку за стаканчиком кофе.

- Вы могли бы на парах рассказывать о жизни в Европе, думаю, было бы намного интереснее, – совершенно спокойно выдаёт она.

- А без этого я неинтересный?

Она должна бы по-хорошему сказать: «Я не это имела в виду».

Она говорит на самом деле:

- Честно? Я не слушала особо.

У этой девочки все дома? Она вообще помнит, что разговаривает с преподавателем?

И почему-то меня не волнует вопрос, все ли дома у меня, если я сам подсел к студентке в буфете.

- И вам нормально говорить мне такое, да? – обращаюсь к ней в итоге.

- Угу, – милейший кивок, взгляд, наигранно опушённый в пол, плотно сжатые губы без тени улыбки.

- От вас можно ждать чего угодно.

- Предсказуемостью не страдаю.

- Нравится быть не такой, как все?

- Обожаю! – моментальный ответ.

- Тогда зачем блог? Его же многие ведут.

- Вы его смотрели? – она приближается ко мне, передвигая сложенные руки по столу.

- Да.

- Какая честь, Стефан Янович, я польщена! Ну знаете… В этом мире трудно найти дело, которым бы не был занят кто-то другой. Нужно просто делать так, как никто не делает.

- Неплохая мысль.

После этого молчим с минуту. Беззастенчиво разглядываем друг друга, делая вид, что это нормально. Наверное, кто-то должен сдаться первым и отвести взгляд, но мы оба не собираемся делать этого.

- Почему вы выбрали Питер, Абрамова? – наконец, прерываю молчание за столом.

- Откуда вы… А, конечно, блог. «Девочка с Севера», точно-точно. Это моя мечта ещё со школьных лет. Как приехала сюда впервые, поняла – любовь всерьёз и надолго. Если бы я сюда не поступила, было бы очень грустно.

- Для меня Питер как второй дом, я провёл здесь довольно много времени.

Она слушает внимательно, думая, что я продолжу рассказывать, но я замолкаю. После секундных размышлений она спрашивает:

- Вам не холодно в одной рубашке?

- Мне – нет. А вам не холодно с голыми ногами?

- Мои ноги не голые! И почему вы вообще на них смотрите?

- Потому что вы хотите, чтобы я на них смотрел.

- Это неправда! – возмущается она, резко откидываясь на спинку стула. Кажется, эта девочка не очень готова честно признаться себе в том, что вообще она творит.

- Всего хорошего, Абрамова, – встаю, прихватив с собой почти пустой стаканчик. Спиной чувствую взгляд, который посылают мне вдогонку. Взгляд, способный убивать. Борюсь с желанием обернуться, чтобы оценить выражение лица, с которым я ее оставил, но оборачиваться нельзя. Не стоит.

Черт, скажите, что я делаю вообще?

* строчка из «Горе от ума» А. С. Грибоедова

Глава 8

Диана

Я каждый раз теперь должна оставаться после разговора с ним в непонятках?

Почему вообще он разговаривает со мной? Я же явно кажусь ему странной. Но он сам задаёт какие-то вопросы, сам рассказывает о чем-то. Зачем ему вообще откровенничать со мной? Говорить со мной о своём детстве, о своих родителях?

Как его изгнать из мыслей, а? Как бы я не отнекивалась, но он скоро там прописочку оформит и въедет туда с чемоданом собственных вещей. Есть какой-то рецепт, как прекратить думать о нем? Я дура, непроходимая дура! Зачем я вырядилась так? Хотела, чтобы он пялился на меня? Ну вот, за что боролись, на то и напросились! Теперь я знаю, что идея сработала. А мне от этого легче? Нецензурные слова гуляют в голове стаями. Мира бы ругала, конечно, но я что сделаю?

Он, твою налево, ноги мои разглядывает! Мои выставленные напоказ ноги!

Ой, Диана… Он препод! Он. Твой. Препод!

Только вот сколько лет ему… Мира говорила, двадцать семь. Может, поэтому я не могу воспринимать его слишком серьезно, как того же Смецкого, например? Да и вообще, как понять мое отношение к нему?

Fuck, не должно быть никакого отношения. Нельзя-нельзя-нельзя! И смотреть на него нельзя! В эти чертовы глаза бездонные, наглые и дерзкие, что глядят на меня, не отрываясь.

Нельзя забываться, когда он рядом сидит, и делать вид, что это все норма. Может, стоит бросить всю мою придурь и вести себя спокойнее? У всех нервы целее будут, даже у Лерочки. Да фиг с ней, с Лерочкой, – у меня!

Растираю виски, зажмуриваясь. Пытаюсь сосредоточиться на учебе, сегодня ведь ещё три пары. Вспоминаю, куда идти на следующую, и выхожу из буфета. Все сразу кажется глупым: и платье это, которое совершенно не по сезону, и сапоги, скользкие и слишком неудобные, чтобы ходить в них целый день. Хочется стянуть с себя все это, надеть джинсы и обуть ботинки.

И чтобы он больше никогда, никогда на меня не смотрел.

А если профессор будет на больничном два месяца? Мне так долго жить в этом кошмаре?

- Что с тобой, Диан? – сразу же спрашивает Мира, как только я присаживаюсь за парту рядом с ней.