Два балета Джорджа Баланчина - [14]

Тело Ирсанова было спокойно. Оно уже успело загореть и резко контрастировало с незагоревшей частью. То, что так привлекало к себе неутомимого Илью и превратило Ирсанова из юноши в мужчину, в любой момент было готово ожить и обрадовать их обоих, но сон молодости оказался более властным над ними, и оба мальчика, иногда улыбаясь в своем сне, не могли знать, как восхищается их наготой в эти часы июльское солнце. А оно обещало жаркий и яркий день, какие бывают только в июле в этих местах, когда все Комарово лениво тянется или в сторону залива, или к озеру, что, конечно, дальше и не всем под силу в такую жару. Но все же!

А между тем, Илья совсем не любил купаться и на залив почти не ходил, да и плавал он, честно говоря, плохо. Щучье озеро он любил за обрамлявшие его лесистые берега, за кувшинки, за кряканье уток, за запахи костров, за уходившее за макушки сосен вечернее солнце, за щемящее чувство одиночества, которое он, Илья, испытывал возле безлюдного озера в будние дни и особенно вечера. Обычно он приходил сюда с какой-нибудь книжкой (шел всегда пешком, любя эту лесную дорогу, иногда забредая на комаровское кладбище). Илья чувствовал и понимал стихи, поэтому в его руках вечно были какие-нибудь стихотворные сборники. Он перечитывал понравившиеся ему стихи, примостившись под каким-нибудь деревом. Чаще всего это был Лермонтов — поэт для подростка его возраста довольно трудный. Но Илью влекла музыка слов, поэтому, отправляясь на дачу в этом году, он взял с собой и Лермонтова, и Тютчева, и Фета. Но минувшей зимой Илья открыл для себя сонеты Шекспира и был поражен тем, что эта любовная лирика была посвящена Шекспиром не женщине, как обычно, но мужчине. Уже довольно прилично читая по-английски, Илья добрался до оригиналов Шекспира, по языку довольно трудных и для самих англичан нашей эпохи, и, убедившись в правильности своего открытия, хотел было поделиться с этим с Юрой Ирсановым, еще не зная наверное отношения Ирсанова к Шекспиру и волнующей Илью проблеме. Но как это сделать?.. Как и чем обратить внимание приятеля именно на эту особенность шекспировских стихов?.. Как?

Начавшаяся между мальчиками дружба еще в Озерках с самой первой своей минуты была окрашена для Ильи рано проснувшейся в нем чувственностью. Любое слово» рослого и спортивного друга, любое его движение, каждый поступок, мимолетная улыбка, складки его рубашек и брюк, даже запах мыла — обыкновенного туалетного мыла, исходивший от рук и лица Ирсанова — все это неизъяснимо тревожило и волновало Илью, и в каждом рукопожатии он читал для себя нечто очень важное,. Тайное для Ирсанова и очевидное для самого Ильи. Что это? Что это такое? Любовь? Очевидно, да, потому что даже случайно встречаясь с Ирсановым глазами, засматриваясь на его фигуру, выхватывая зрением нечто для себя в ней наиболее значительное и притягательное (обычно это были ноги Ирсанова, его узкие бедра и сильная спина пловца), губы Ильи всякий раз сами собой складывались в немое «я люблю тебя». А по утрам Илья специально убегал на озеро, чтобы там, ища глазами Юру, сесть возле печальной ивы и беспрестанно наблюдать за тем, как Юра входит в воду и выходит из нее; как лежит под солнцем на своем полосатом полотенце, в своих красных плавках, и как эти блестящие нейлоновые плавки точно и жадно обнимают его уже почти мужское, но все еще юношеское тело.

Озер было много и никогда нельзя было в точности узнать, на каком из них окажется сегодня, в это утро, или в этот вечер, Юра Ирсанов. В один из таких дней в Озерках они и познакомились. А до того Ирсанов тоже обратил внимание на Илью и, завидя его у ивы, всегда удивлялся тому, что этот красивый мальчик редко купается, еще реже плавает, но всегда почти без плавок и снимает их именно тогда, когда Ирсанов может видеть его всего. «А ведь он уже совсем не маленький ребенок. И волосы у него тоже уже начинают расти. Странный мальчик... Но какой красивый!»

В один из таких дней в Озерках, еще в самом начале их знакомства, Илья случайно увидел, как, выйдя из воды, Ирсанов в кустах переодевался. Он был совсем рядом. Илья все-все видел в Ирсанове, все-все в нем рассмотрел и с тех пор каждую ночь засыпал «с разными мыслями» о приятеле.

И тогда все происходившее с его собственным телом в такие мгновения он, силой своего воображения, переносил на наготу Ирсанова, вполне догадываясь о том, как мог бы сейчас выглядеть Юра. Эти догадки кружили ему голову, вызывали во всем теле сладкую боль, длительное томление и желание прикоснуться к Юре ладонями и губами, тесно прижаться к нему всем своим существом... И тогда, метаясь во сне и наяву в своей разгоряченной постели, Илья начинал молиться: «Господи, помоги мне!».

Странно, но его никогда не занимала мысль о противоестественности своей4 страсти. Девочки Илью совсем не интересовали, хотя и он, года два тому назад, имел беглый опыт рассматривания и ощупывания какой-то особы из их класса, даже из их дома, даже из одного с ним подъезда, на чердаке, куда он завлек эту особу исключительно для одного-единственного поцелуя — неумелого, вялого, бестрепетного, никакого. И тогда юная особа, давно искавшая таких приключений, самостоятельно взяла в свою руку Ильи и подвела ее к себе под платье. Не обнаружив там ничего сколько-нибудь стоящего, Илья минут через десять потерял к особе всякий интерес и никогда ни с кем больше не возобновлял подобных исканий, перенеся с тех пор все свое чувственное внимание на себя самого.