1 сентября 1921 года, Нью-Йорк.
Джозеф Баркли сидел за столом и дымил любимым «Упманом», когда секретарь принёс конверт от Фонда помощи голодающей России. Казнённый на электрическом стуле Сэм Эшли уже давно мучился в аду, и хозяин кабинета мог не боясь вскрывать почту, но из названия фонда и пингвину было понятно, что очередная нищая организация клянчит у него деньги. Банкир уже вознамерился швырнуть письмо в корзину, не открывая, но отчего-то помедлил, а потом всё-таки вспорол канцелярским ножом жёлтое брюхо конверта. Текст гласил:
«Уважаемый мистер Д. Баркли!
Фонд помощи голодающей России выражает Вам исключительную благодарность за тот огромный вклад, который Вы внесли в благородное дело спасения от голода миллионов людей в России, послав нашей организации чек на сумму в один миллион долларов США ещё в прошлом году.
Имеем честь сообщить Вам, что на эти деньги было приобретено продовольствие и зафрахтованы пароходы. Первый караван грузовых судов уже прибыл в РСФСР и стал на разгрузку в Петрограде.
Ваш покорный слуга Герберт Гувер».
Баркли прошиб пот. Мысли стали носиться в голове со скоростью молнии: «Сам Гувер, чьё имя не сходит со страниц газет, назвал себя моим слугою?.. Стоп! Какой миллион? Откуда? От меня? Год назад?.. Неужели Ардашев отдал им чек? Да, видимо, так и есть… Господи, он точно безумец!»
1 сентября 1921 года, Прага.
Клим Пантелеевич появился в детективном агентстве «1777» поздно. Вчера он долго не мог заснуть и то и дело ворочался, обдумывая план расследования убийства, совершённого с помощью хитроумного приспособления, установленного напротив окна теперь уже покойного пана Гоудека на чердаке противоположного дома на Круцембурской улице, что на Виноградах.
Первым его встретил Войта.
– Доброе утро, шеф! С утра был почтальон. Принёс международную телеграмму. Говорит, из Америки. Я положил её вам на стол.
– Спасибо, Вацлав, – кивнул Ардашев и прошёл в кабинет.
Он распечатал конверт. Английский текст был незамысловат, но после его прочтения сердце частного детектива забилось учащённо и радостно: «Стая птиц перелетела океан и села на родине вместе с вожаком. Скоро прилетят новые». «Наконец-то! – мысленно обрадовался Клим Пантелеевич, – князь Мирский привёл в Петроград караван судов с продовольствием». Он тяжело вздохнул и почему-то добавил вслух: «Счастливец!»
