Душечка-Завитушечка - [2]
Колос давно присматривал близкое по духу существо, которому можно было поведать о своей великой миссии. Поразмышляв, Колос решил, что Душечка как нельзя лучше подходит на роль наперсницы. Так они сошлись. Колос открывал ей заветное — рассказывал, что в скором будущем он станет родоначальником Второго Пшеничного Поля, которое, вытеснив все местные сорняковые травы, раскинется на Опушке. Душечка обвивалась вокруг Колоса, распускала и распускала мелкие розовые бутончики, радостно ощущая себя подругой жизни выдающегося растения. Она млела от величия задумок Колоса, набиралась возле него ума, расширяла свой словарный запас, и неустанно окутывала его собой, вкладывая в это занятие всю преданность, на какую была способна. Всё больше проникаясь планами супруга, Душечка не замечала в нём перемен, не обращала внимания на то, что он ниже и ниже наклонялся к земле, не чувствовала, что его всё сильней шатает на ветру. А самому Колосу некогда было обращать внимания на столь приземлённые вещи — он был всецело поглощён подготовкой к великому служению. Но однажды, когда Колос в своих рассуждениях дошёл до пузырей земли, о которых не мог говорить без волнения, он вдруг остановился на полуслове, прохрипел «...воздуху ...», сломался и упал на землю.
Душечка была безутешна. Она слабела и увядала, день и ночь оплакивая супруга. Росший неподалёку Крапивный Куст, хулиган и задира, которого все называли просто Крапивкой, был до глубины корней потрясён силой её скорби. Непривычно тихий и смущённый Крапивка пытался поддержать Душечку, но, конечно, у него это выходило неуклюже — ведь он был сорняком, а не высококультурным растением, вроде пшеничного Колоса. «Почему мир устроен так несправедливо? — Скорбно думала Душечка. — Вот этот, примитивно-крапивный, живёт себе и радуется. А он, прошедший через тысячелетнее культивирование, он, который мог осчастливить Опушку, не выдержал естественного отбора».
Крапивка, не оставлявший попыток утешить вдову, как-то раз случайно дотронулся до её тонкого стебелька своим листом — и Душечку обожгло! В этом дикорастущем чудовище ей внезапно открылась бездна брутального обаяния. А Крапивка замер в нерешительности — не мог понять, показалось ли ему, что эта элегантная, образованная, глубоко чувствующая дама ответила на его случайное прикосновение, или он всё же принял желаемое за действительное. Крапивка как можно непринуждённей, как бы дружески, погладил своим грубым листом один из розовых Душечкиных цветков, и — о, чудо! — сомнений больше не оставалось — она ответила ему едва заметным движением лепестков. События развивались стремительно: Душечка, не помня себя, обвивала Крапивкины стебли, постанывая от сладкой боли его жгучих ласк. Нежные усики цепко охватывали всё больше и больше крапивных веток, проникали в самые потаённые уголки куста — Душечка смело и страстно познавала своего возлюбленного. « Хочу, чтобы ты весь был мой, весь, весь!», — потеряв стыд, шептала она крапивным листам. А он жарко целовал её вьющиеся усики и говорил, задыхаясь от наслаждения: «Ух, какая ты клёвая! Завитушечка моя ... Душечка-Завитушечка ... ». Так она обрела своё полное имя, сохранившееся до конца её дней.
Первая безумная страсть без заметного переходного периода сменилась в их семействе громкими скандалами.
— Ты все соки из меня вытянула, паразитка! Ты меня душишь, душишь! — Орал на всю Опушку Крапивка. — Убью! Сожгу! Удавки кусок!
— Да как ты смеешь, сорняк несчастный?! Ты день и ночь Мать-Сыру-Землю благодарить должен за одно то, что я снизошла до тебя. Как же это я, вдова великого Колоса, могла попасться на твои уловки, неуч, тупица, грубиян?! Как я позволила себе заблудиться в твоих сладострастных зарослях?! Ах, как ты ловко опутал меня своими коварными утешениями! Я поверила, понимаешь, поверила, что смогу на тебя опереться, смогу притулиться к сильному мужскому кусту. — На повышенных тонах, со слезами, но не теряя достоинства окончательно, парировала она.
Бурные сцены сменялись столь же бурными примирениями, и Душечка-Завитушечка скоро начала находить особую прелесть в рваном ритме своей семейной жизни, считала, что у зашкаливающих эмоциональных перепадов есть свои плюсы — ими поддерживается острота любовных отношений. Но однажды утром, проснувшись как всегда поздно, Душечка-Завитушечка обнаружила своего Крапивку за необычным занятием. Он, присвистывая и тихо поругиваясь, озабоченно оглядывал свои побеги, стебли и листья.
— Капец, приехали. — Душечка-Завитушечка не любила, когда он использовал жаргонизмы, но ему на это сейчас было глубоко плевать. — Уделала ты Крапивку, зараза. Три стебля — всё, сожмурились, ещё четыре на ладан дышат, а про мою вялость в последнее время ты сама знаешь. Слазь. — Так лаконично закончив свою речь, Крапивный Куст начал методично отдирать от себя Душечку-Завитушечку.
Она ползала у него в корнях, обжигая лепестки, целовала основания стеблей, поливала землю росой, умоляла, заклинала — всё было бесполезно, Крапивка равнодушно взирал на страдания бывшей супруги.
— Мой милый, что тебе я сделала?! — В голос рыдала Душечка-Завитушечка, не стесняясь соседей. — Май дарлинг, май дарлинг! Прости, если я провинилась перед тобой! Всё будет так, как ты захочешь, я даже кислород без твоего позволения выделять не посмею. Дай мне ещё один шанс!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.