Душа за работой: От отчуждения к автономии - [9]

С точки зрения представителей экзистенциализма, отчуждение является неизбежным конститутивным элементом человека в той степени, в какой другой (как условие социальных отношений) и овеществление (как условие производственных отношений) влекут за собой утрату собственного «я», которое уже не может быть восстановлено (в историческом аспекте). В общественных отношениях, в присутствии другого имплицитно заключена форма отчуждения, тревоги. L’enfer c’est les autres[2], — писал Сартр. Независимо от социально-экономических условий, в которых живёт человек, другие – это всегда ад отчуждения.

Франкфуртская школа как одно из наиболее фундаментальных направлений гегелевско-марксистской традиции противопоставляет экзистенциалистскому видению проблемы отчуждения тезис, согласно которому отчуждение в онтологическом плане не должно отождествляться ни с другостью, ни с овеществлением. Оно есть исторически обусловленная форма существования, а следовательно, оно может быть со временем преодолено. Мартин Джей пишет о различии этих двух точек зрения в своём исследовании о Франкфуртской школе под названием «Диалектическое воображение»:

По мнению Маркузе, Сартр ошибается, когда трактует абсурд как онтологическую, а не историческую категорию. Вследствие этого он впадает в идеалистическую интериоризацию свободы, понимая её как нечто противоположное гетерономному миру. И несмотря на все его революционные декларации, политическая позиция Сартра и его философия полностью противоречат друг другу. Соотнося свою идею «свободы для себя» с гегелевским fur sich и отрицая саму возможность превращения «для себя» во «внутри себя» (an sich), Сартр разделяет субъективность и объективность таким манером, что отрицает даже и утопическую возможность примирения. Кроме того, чрезмерно акцентируя свободу субъекта и пренебрегая исторически обусловленными ограничениями этой свободы, Сартр невольно превращается в защитника существующего status quo. Есть что-то чудовищное в тезисе Сартра, согласно которому человек сам выбирает свою судьбу, даже если судьба эта ужасна. <… > С точки зрения Маркузе, сама идея построения философии существования без априорного осмысления проблемы сущности бессмысленна¹³.

В одном из наиболее значительных сочинений Маркузе, книге «Разум и революция», мы читаем следующее:

Рабочий, отчуждённый от своего продукта, отчуждается и от себя самого. Сам его труд ему больше не принадлежит, и тот факт, что он становится собственностью другого, свидетельствует об экспроприации, затрагивающей саму сущность человека. В своей истинной форме труд является средством для подлинной самореализации человека, полного раскрытия его потенциальных возможностей¹⁴.

Здесь Маркузе затрагивает две совершенно самостоятельные проблемы, но подходит к ним так, как если бы речь шла об одной-единственной проблеме. Первая проблема – это развитие возможностей человека (имеющих материальное обоснование в общественной и технологической истории противостояния между рабочими и капиталом) и вторая проблема – самореализация человека.

Первый вопрос носит вполне конкретный и материальный характер; второй же, напротив, идеалистический, эссенциалистский характер. Кто может объяснить, что такое сущность человека? И кто может рассказать, что такое труд «в своей истинной форме»? Разве труд рабочего в условиях капитализма это не труд «в своей истинной форме»? Определяет ли истинная форма труда человеческую сущность?

В тот же период Сартр, со своей стороны, развивает критику диалектического, объективистского и, в конечном счёте, идеалистического материализма. По утверждению Сартра, диалектический материализм, действуя при этом совершенно в духе гегелевского идеализма, подменяет connexio rerum (связь вещей) – connexio idearum (связью идей), с тем чтобы полностью отождествить эти понятия под занавес историко-диалектического процесса. Тем самым итогом исторического процесса станет восстановление идеальной идентичности, то есть исчезнет другость, а стало быть – и отчуждение.

В своей работе «Критика диалектического разума» Сартр, в противовес диалектической концепции отчуждения, утверждает, что отчуждение – не что иное, как присущая другости модальность, конститутивная форма социальных отношений и человеческого как такового:

Если человеческие отношения носят взаимный характер, это означает, что в своей практической структуре праксис одного человека для исполнения своего замысла признаёт праксис другого. <…> Не стану утверждать, будто отношения взаимности предшествуют отношениям нехватки, ведь человек в историческом плане как раз и представляет собой продукт нехватки. Я утверждаю лишь, что без этих человеческих отношений взаимности бесчеловечных отношений нехватки не существовало бы как таковых¹⁵.

Если Маркузе как представитель диалектического подхода считает, что отчуждение является исторически обусловленной формой существования, которая может быть в будущем преодолена, то Сартр стремится придать антропологическое обоснование самой этой исторически обусловленной форме существования человека; он видит антропологический корень отчуждения в другости и нехватке.