— О ком из заговорщиков Вам известно?
— Насколько я понимаю, возглавлял заговор Булганин. Активными участниками, о которых мне известно, были Хрущев, Игнатьев, Этингер, Огольцов, Элла Каганович.
У Хрущева расстреляли сына, Булганин не справлялся с работой, но хотел власти. О мотивах остальных мне ничего не известно.
Поймите, я был очень занят в лаборатории!..
Теперь, стоя перед лицом народа, который я предал, мне остается только покаяться и честно сотрудничать со следствием. Я понимаю, что снисхождения не заслуживаю, но все же надеюсь на него. Я обращаюсь к великодушию русского народа, пожалуйста, сохраните мне жизнь!
…Представитель ЦК в министерстве государственной безопасности и член Президиума Семен Денисович Игнатьев, никуда бегать не стал.
Некоторое время он бездумно перебирал бумаги, пытаясь сосредоточиться на какой-то очень важной, но постоянно ускользающей мысли. В голову лезли сентиментальные сопли о семье, родне, детях.
— Нет, это дьявол! — подумал он. — Мы же уже его, как волка, со всех сторон обложили! А тут он вдруг обращается к народу, уходит за флажки и становится недосягаем.
В дверь постучали. Сначала вежливо, потом, не дождавшись ответа, ударили прикладом.
Не дожидаясь пока упадет дверь, Игнатьев быстро вытащил из верхнего ящика письменного стола новенький пистолет Макарова, и секунду поколебавшись, приставил ствол к виску.
— Кто же мне говорил, что в таких случаях флотские офицеры стреляли в рот, предварительно заполнив ствол соленой морской водицей? — мелькнула совершенно неуместная в данном случае мысль.
С треском лопнула доска. В пролом тотчас же просунулась рука, и принялась деловито нашаривать замок. Судя по уверенности, с которой производились эти действия, товарищ явно знал, где и что искать.
— А вот хрен вам! — решил Семен Денисович, и нажал на спуск.
30 октября 1952 года, вечер
Исполняющий обязанности посла, или, проще говоря, Charge d'Affaires Яков Бим обреченно забился в кресло.
— Будь проклята эта трижды fucked страна с ее трижды fucked непредсказуемыми лидерами! Они стократ хуже индейцев маори, глушивших своими дубинами англичан, несших свет цивилизации!
Стоило его учителю, Джорджу Кеннану, сказать в Берлине всего-то пару слов о необходимости сдерживания дикарей, что вообще-то понятно и даже оправданно, как его объявили «persona non grata»! И эти недолюди даже не дали почтенному представителю WASP забрать из Москвы семью! Просто выкинули, как грязную тряпку. Потому — нет им прощения!
Но пустить того идиота в резиденцию было просто неразумно. Тем более, идиот — проиграл. Слушая речь Сталина, приходилось вспоминать намертво врезавшиеся в память строки этого их поэта. Как его… Ага, Блока. Да, те самые, о мясе белых братьев…
Бим понимал, что Булганина, приходившего вчера за спасением, спасти не удастся. Эти fucked Russians все равно выковырнут его из посольства, не обращая внимания ни на какие нормы международного права. Короче, пустишь урода в дом — местные спалят всех!
У них теперь вооружен каждый первый! И он удивлен, что двум русским polismen у ограды удается сдерживать натиск многотысячной вооруженной толпы. Которая вот-вот сомнет вдруг ставший хрупким высокий забор, и вторгнется в резиденцию. Не иначе, эти polismen просто волшебники…
Говорят, что в этой стране происходят просто жуткие, с точки зрения цивилизованного англосакса, вещи. Добропорядочный протестант от такого вообще отведет глаза!
Общество всерьез восприняло тезис этого демона из Грузии, что человека нельзя унижать неволей. Может отработать ущерб, пусть живет. Не может — должен умереть. Может он действительно из древнего рода Сассанидов, и выбор псевдонима был вовсе не случаен? Или он — левит? Из тех, кого не обрезают?
Кто бы ответил… Только никто не ответит. Сами не знают, кто их царь. И взять с них нечего — дикари!
Нет, положительно, и чувство меры у них отсутствует напрочь!
Любой цивилизованный человек, в здравом уме и твердой памяти, не способен оспорить претензии к этим дикарям, накопившиеся у цивилизованного сообщества! У людей, единственно достойных войти в прекрасное завтра!
Только, судя по звукам на улице, им на это абсолютно наплевать.
Превосходный шотландский виски, ароматизированный горелым торфом до состояния дезодоранта, комом стал в горле.
Кинув взгляд в полуциркульные окна, скопированные с особняка Гагариных, Бим погрустнел. Никакого погрома не намечалось, будто бы дикари думали о реакции цивилизованных стран на свои действия.
Никто не собирался валять ворота и выдирать из нежных розовых ушек распутных секретарш золотые сережки. Все было намного страшнее.
Русские «grazdane» повели себя вполне цивилизованно. Они отрядили представителей, которые жестко потребовали:
— Все документы, касающиеся сотрудничества посольства и наших внутренних изменников — на стол!
Что поделать, пришлось отдать. В глазах пришедших явственно читались образы поднятых на копья голов, ножа в брюшной полости, заостренного кола в анальном отверстии. Было страшно. Он отдал все. Только ради того, чтобы эти страшные люди, наконец, ушли! Только для блага!
Судорожные, злые мысли покатились своей чередой.
