Душа убийцы — 2 - [5]
Я сотворил кислую рожу: ла… Ладненько! Не хотите — так, значит, не буду!
Еле заметный кивок: он согласен!
Я: не… Не надо! Не так уж я и стремлюсь.
Он кивнул энергичней: Давай! Давай! Шевелись!
Очень спокойненько я отдал команду:
— Эй, стража! Возьмите его!
Скорчив зверские рожи, подбежали желающие отличиться статисты. Схватили, встряхнули, демонстрируя рвение.
— Вот узурпатор! — я строго сказал. Генерал, превысивший полномочия! Виновник пролития крови! Кровавый тиран!
— Сталинист! — Стива добавил. — Стукач!
Они все разинули рты. Я посмотрел на Барона: он был — точно! — баран! Я скомандовал:
— Смирно!
Барон бросил взгляд на Леонид Леонидовича. Тот поник головой: он был актер, он играл! Тогда Барон шевельнулся. Поза его еще не была позой, отвечающей «смирно», но и вольной назвать ее уже было нельзя.
Я взял рупор, наставил его на Барона и заорал:
— С-сми-ир-рна-а!
Возможно, я его оглушил. Возможно, голос мой, усиленный рупором, пробил-таки оболочку высокой помехоустойчивости. Но он выпрямился. Глаза его, немигающие, были направлены на меня.
Я закричал еще более мощно:
— Слушай команду! Смерть узурпатору! — и сорвал золотые погоны.
— Смерть узурпатору! — всколыхнулась толпа. — Смерть убийце ни в чем не повинной курицы!
— Привяжите его! — Привязали. — Соберите костер!
Пока бегали за реквизитом, Стива всем пояснял:
— Я знаю: они только дурачатся! Пусть подурачатся, только, Медедев, ради Бога, пусть не зажигают костер!
Под ноги Леонид Леонидовича быстренько набросали дрова.
И в этот момент наши взгляды столкнулись. Может быть, мне показалось, но все-таки — нет! — в них было смятение!
— Экспериментировать будем?
Он не ответил. Поник головой.
— Палач! — внушительным голосом я вызвал Барона. Тот вышел. — Слушай команду!
Я выдержал солидную паузу. Но Леонид Леонидович …
— Продолжать? — с отменной учтивостью я уточнил. И, чуть помедлив: — Или с нами все ясно?
— Валяй! — неожиданно откликнулся он.
Откровенно сказать, я немного струхнул. Тот самый страшок, который холодит спину террориста, наводящего прицел на приговоренного к смерти, пробежал по моему позвоночнику.
— Камера! — напомнил я оператору. И глянул на Леонид Леонидовича: он опять кивнул головой! Я понял, что мы покатились. Будто ввязались в какой-то спектакль и теперь нельзя уже не довести его до конца.
Я взял Барона за пуговицу на пальто. Что ж, Леонид Леонидович, в ваших силах еще прекратить. Только в ваших собственных силах! Да-да!
Я покрутил пуговицу взад и вперед.
— Палач, — расчетливо четко сказал, — где же нефтепродукт?
Ахнула девчушка-помреж (как все же зовут ее?) и умчалась. Я кинул Барону: беги, мол, за ней!
— Нет-нет, они только дурачатся! — Стива им пояснял. — Пусть подурачатся, только пусть, ради Бога, не зажигают костер!
— Дым от шкурок будет удушливым? — спросил кто-то из догадливых зрителей.
— Нет! — возразил Стива и выдержал паузу: — Не от шкурок от бот! Эти боты, простите, они же будут воунять!
У Леонид Леонидовича ко всем прочим достоинствам были необыкновенные сапоги: высокие, желтые, до колен, на липучках. Боты — Стива это придумал прекрасно!
— Они завоуняют окрестность! — повторял находчивый Стива. И я тут отметил: Леонид Леонидович все помалкивал! Все спускал с рук! Что он там думает?
Топоча, возвращался Барон. Ведро было полным, он его нес осторожно, отведя от себя.
Помреж несла следом еще, и никто не догадался помочь.
— Сюда! — показал я Барону.
Он подошел, уставился на меня. Взгляд его был предан и пуст. Разодрать мрак блеском вспыхнувшей шутки? Скажу откровенно, Леонид Леонидович: личности более подавляющей я не встречал! Вам ли утверждать достоинство жизни, жизни веселой, искрящейся смехом? И на что вы рассчитываете в этот момент? Думаете, воли не хватит, крас-савчик?
— Палач! — я окликнул. — Готовс-сь!
Барон торопливо схватился за ручку ведра: весь в старте!
— Палач-ч! — страшно я завопил. — Вот генерал-узурпатор!.. Превысивший полномочия!.. Кровавый тиран!..
— Сталинист! — обронил Стива — Стукач!
Видите, содрогнуться должен наш зритель! А у автора — простой детектив! Между прочим, первый, пробитый через инстанции! Между прочим, собственным лбом! Там никаких душ убийц нет и в помине! Никаких таких куриц! Никаких таких генералов с эполетами прошлого века!.. Детектив, на который зритель повалит, а не черт знает что, рожденное буйством буйной фантазии!
— Лей же нефтепродукт! — закричал я палачу. — Да, Леонид Леонидович?
Сценарий не тянет? Куда ж раньше смотрели? А режиссер, между прочим, потянет?
Барон поднапрягся, но, словно штангист, не мог оторвать.
Так, Леонид Леонидович? Будем копать «душу убийцы»?
Разве он мог теперь отказаться?
А я?
— Давай! — рявкнул я. — Лей! Застрелю!
Барон поднял ведро, примерился и… Ну, он перегнул палку, доблестный! Кто ж ожидал? Он ливанул керосином на шубу, а затем, схватив опустевшее это ведро… Да, схватив это ведро, он опрокинул его на голову режи… генералу, простите!.. Да, узурпатору!
С беличьих хвостиков закапали маслянистые рваные струйки.
— Поджигать? — лихо вькрикнул деловитый палач.
— Поджигай! — не мог не откликнуться я. И следом: — Снимай!
Палач чиркнул спичкой. Пламя нехотя побежало по шубе.
Остросюжетные рассказы объединены в новую книгу А. Жулина. Издание за счет средств автора.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».