Душа разведчика под фраком дипломата - [8]

К завершению 1868 года военное руководство Австрии желало иметь более полумиллиона казнозарядных винтовок, сто тысяч из которых — новой системы Верндля. Однако наш военный агент оценивал возможность австрийских оружейных заводов скромнее и считал, что к назначенному сроку они поставят в армию не более четырехсот тысяч винтовок.

Кроме европейских государств — Англии, Франции, Австрии, Швейцарии, Голландии, которые вели активное переоснащение своих армий, Россию весьма волновало состояние вооружения се ближайшего соседа — Турции.

Военный агент в Константинополе Виктор Франкини был артиллеристом, выпускником Михайловского артиллерийского училища, и потому оружие любил, изучал и хорошо знал. С таким же уважением он относился и к оружию противника. Поэтому, не ожидая особых напоминаний из Петербурга, уже в первый год своего пребывания в командировке он добыл материал о винтовке системы офицера бельгийской службы Терссена и передал его в Россию.

Оружейная комиссия подвергла испытаниям ружье Терссена вместе с другими винтовками Альбини, Крика, Баранова.

В 1867 году Франкини сообщил, что турецкое руководство после долгих размышлений для переделки старых винтовок приняло-таки систему Снайдера и заключило контракт с литтихской фабрикой па переделку тридцати тысяч ружей.

Однако туркам и этого показалось мало. Они закупили еще 4500 карабинов, переделанных в казнозарядные по системе Снайдера.

Военный агент Виктор Франкини указывал, что турецкое правительство перевооружению войск придаст особое значение. Офицеры и солдаты плохо обмундированы и накормлены, часто им не выдают жалование, по вес деньги уходят на переделку и закупку нового вооружения.

Очень продуктивно работал и российский военный агент в Брюсселе флигель-адъютант Эммануил Мещерский. До командирования за границу князь Мещерский успел послужить в кабардинском пехотном полку унтер-офицером. За боевые отличия был произведен в офицеры. Отличился в боях на Кавказе — в Аухте и в Большой Чечне. А вскоре показал себя весьма знающим и умелым разведчиком.

Судя по протоколам заседаний оружейной комиссии Арт-кома Главного артиллерийского управления, штабс-ротмистр Эммануил Мещерский только в 1867 году передал следующие разведсведения и образцы вооружения.

Итак, это материалы по системе Альбини, данные о новых металлических патронах с рисунками, отчет артиллерийского управления в Бельгии с программой испытаний стрелкового оружия, еще один доклад о новом патроне с металлической гильзой фабриканта Рошара, брошюра о ружьях системы Кохрана.

Теперь назовем образцы, добытые военным агентом: ружье системы Альбшш, две картечницы Кристофа, образцы новых металлических патронов, 2000 патронов от фабриканта Монтиньи.

В следующем году Мещерский доставил в Петербург ружье системы Террсена с патронами. В 1869 году руководству был представлен новый экземпляр этого ружья, а также винтовка Литтихского оружейника Бови и патроны к нему, ружье фабриканта Генри, духовое ружье бельгийца Галана.

Список добытых образцов оружия и разведматериалов по ним можно продолжать и дальше. Они являются подтверждением эффективности работы военного агента в Брюсселе.

Следует сказать, что после успешной военно-дипломатической и разведывательной деятельности Эммануил Мещерский был прикомандирован к прусской армии во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, командовал первой батареей 14-й артиллерийской бригады и геройски погиб на Шипке при отражении атаки турок на гору Св. Николая.

Однако в 1856 году за границу были посланы не только военные, но и военно-морские агенты. Это случилось сразу после заключения Парижского договора. Генерал-адмирал и управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич писал министру иностранных дел: «… Признаю совершенно необходимым иметь при посольстве нашем в Лондоне способного, весьма образованного и весьма опытного морского офицера…»

Что же хотел от такого «морского офицера» в Лондоне великий князь и морской министр? Да, собственно, желал он одного — «подробных сведений о всех новейших улучшениях по морской части…»

Константин Николаевич понимал: источником угрозы для России является Англия. Это в первую очередь она навязала кабальные условия Парижского договора, по которому Российская империя не могла держать флот па Черном море.

Однако и этого «британской владычице морей» было мало. Она выражала недовольство итогами Парижского договора и стремилась положить конец возрождению России как военной и военно-морской державы. Оттого-то и нужен был в Лондоне «весьма образованный и весьма опытный морской офицер». И такой офицер нашелся.

Первым военно-морским агентом в столице Британии стал генерал-адъютант вице-адмирал Ефимий Путятин.

Когда Ефимий Васильевич попал на острова Туманного Альбиона, ему исполнилось 42 года. Он оказался самым старшим и опытным из плеяды военных и военно-морских агентов. За плечами у Путятина был морской кадетский корпус, служба мичманом на фрегате «Крейсер».

Куда только не бросала судьба Ефимия Путятина — на Балтику, на корабли Средиземноморской эскадры, на Черноморский флот.