Дуротан - [10]

Тот бой выиграл Грукаг. Дуротан вспомнил, как билось его сердце в груди, как стучала кровь в висках. Он никогда прежде не чувствовал себя таким живым. Не было времени подумать, удивиться, когда он сам участвовал в битве, но когда он смотрел на схватку других – ощущения были совсем другими.

И все-таки, когда все закончилось и Грукаг прокричал о победе Северных Волков, стоя на залитом кровью снегу, Дуротана одновременно с всеобщей эйфорией охватило странное чувство. Позже он понял, что то было ощущение потери. Другой орк был сильным и гордым, но, в конце концов, его гордость оказалась больше его силы, и Повелители Грома вернулись домой без одного воина, обеспечив свой клан едой. И теперь между кланами установились холодные отношения, из-за которых Дуротан лишился даже возможности попрощаться с Ковогором.

Но, по-видимому, сегодня мак’горы не будет. Гул’дан лишь вздохнул и покачал головой.

– Возможно, ты не веришь мне, Гарад, сын Дуркоша, но я горюю о том, что, как мне известно, случится. Северные Волки – гордые и благородные, но даже вы не сможете выстоять против того, что случится. Ваш народ обнаружит, что гордость и благородство мало значат там, где нечего есть и нет воды, пригодной для питья, или воздуха, которым можно дышать.

Он сунул руку в складки своей одежды – и вынул нож.

Яростный рев вырвался из глотки каждого орка при виде такого предательства.

– Стойте!

Голос Гейи был полон силы, когда она прыгнула и встала между Гул’даном, который предусмотрительно замер, не закончив движения, и любым орком, который мог напасть на него.

«Что она делает?» – удивился Дуротан, но, как все остальные, он остался на месте, хотя все его тело стремилось прыгнуть на Гул’дана.

Гейя обвела взглядом толпу.

– Гул’дан прибыл под знаменем переговоров! – крикнула она. – То, что он делает, – часть ритуала. Мы позволим ему продолжать… что бы мы о нем ни думали.

Ее губы изогнулись, и она отступила на шаг назад, позволив Гул’дану вытащить до конца грозный на вид клинок. Гарад явно был готов к такому моменту, он смотрел, как Гул’дан склонил голову, вытянул вперед руку ладонью вверх и положил на нее нож.

– Я предлагаю испытание этим клинком тебе, который держит в своей руке мою жизнь, – произнес Гул’дан. – Он острый, как зуб волка, и я приму то, что он решит.

Дуротан, точно завороженный, смотрел, как огромные пальцы отца – пальцы, когда-то задушившие талбука, который выбил из рук Гарада копье, – сомкнулись вокруг ножа. Отблески костра играли на длинном лезвии. Гарад поднял его вверх, чтобы все видели, потом провел им по тыльной стороне кисти. Из раны хлынула красновато-черная кровь. Гарад позволил ей капать на землю.

– Ты пришел с клинком, таким острым, с клинком, который мог бы отнять у меня жизнь, но ты не пустил его в ход – сказал он. – Это настоящие переговоры. Я принимаю этот нож в знак признания этого, и я пролил свою кровь в знак того, что ты получишь возможность свободно уйти отсюда.

Сильный голос вождя отчетливо прозвучал в холодном ночном воздухе, подчеркивая важность сказанного. На мгновение он замолчал, чтобы эти слова запомнились.

– Теперь убирайся.

Дуротан снова напрягся, как и стоящий рядом с ним Оргрим. То, что Гарад ведет себя с таким открытым презрением, позволяло его сыну понять, как глубоко оскорблен вождь Северных Волков предложением колдуна. Несомненно, Гул’дан должен потребовать возможности отомстить за такую неучтивость.

Но зеленый орк снова лишь склонил голову, смирившись. Твердо упираясь своим ужасным посохом в землю, он поднялся на ноги. Его неестественно горящие глаза несколько секунд смотрели на молчащее, враждебное собрание, а потом он шагнул вперед и дернул за цепь, прикрепленную к шее женщины, похожей на орка, и она встала, грациозная и гибкая. Проходя мимо Дуротана, она открыто посмотрела ему в глаза.

У нее были красивые, полные огня глаза.

«Кто ты… и кто ты Гул’дану?» – Дуротан полагал, что никогда этого не узнает.

Северные Волки расступились перед колдуном – не из уважения, как понял Дуротан, а из стремления избежать с ним любого физического контакта, будто прикосновение к существу, которое настолько связано со смертью, могло им повредить.

– Ну-ну, – проворчал Оргрим, когда эта пара прошла к поджидавшим их волкам. – И подумать только, что мы ждали скучного пиршества в честь удачной охоты.

– Я думаю, мать была бы рада устроить пиршество для него, – сказал Дуротан. Он смотрел, как темнота поглотила зеленого орка и его рабыню, потом повернулся и посмотрел на Дрек’Тара. По его коже пробежали мурашки.

Слепой шаман стоял неподвижно, как каменный. Он склонил голову к плечу, словно старался что-то услышать. Внимание всех остальных все еще было приковано к уходящему незваному гостю, и поэтому Дуротан был уверен, что только он один заметил слезы, смочившие складку ткани на незрячих глазах Дрек’Тара.

4

– Прошло уже три полных солнца после тех переговоров, но, кажется, никто не может говорить ни о чем другом, – с недовольной гримасой пожаловался Оргрим, сидящий верхом на Кусаке.

– По-видимому, и ты в том числе, – ответил Дуротан. Оргрим нахмурился и замолчал; видно было, что он слегка смутился.