Дурочка (Ожидание гусеницы) - [26]

— Предлагаю под купол надеть сорочку, — заявила Туся. — Короткую, белую. Самого простого покроя, на тонких бретельках. И трусы, естественно! — она повысила голос и строго посмотрела на Аглаю.

— Не представляю, из чего может быть сорочка под вот это, — Лукреция провела рукой в направлении Аглаи.

— Зато я представляю. Из твоей японской простыни. Она ведь из натурального шелка, так? — прищурилась Туся.

— Я не дам кромсать мою японскую простыню! — возмутилась Лукреция. — И вообще… это память, я на ней даже не сплю, ты знаешь. И потом — она не белая, она бледно-серая!

— То, что надо под капрон и металл! — не сдавалась Туся.

— Вы хотите закутать меня в простыню? — подала голос Аглая.

Сорочку кроила и шила Туся. Ручной «зингер» стрекотал ночью до двух. В третьем часу Туся растолкала безмятежно спящую Аглаю и настояла на примерке. Они позвали Лукрецию, которая сидела у себя в спальне перед компьютером, и еще раз надели на Лайку купол, но уже — с короткой сорочкой снизу. Аглая, зевая, позволяла себя одевать и раздевать с покорностью сонного ребенка.

— Ладно, — согласилась Лукреция, — ты здорово угадала с этим шелком, лучше никто бы не придумал.

— А то! — самодовольно заметила Туся. — Там еще тебе на пижаму осталось. Однако, сейчас не лето, что девочка наденет на себя сверху, подумала? Выйти из машины, дойти до здания, а?

— Подумала. Мою накидку из белого песца помнишь?

— Еще жива? — подозрительно прищурилась Туся.

Они отвели Лайку спать и пошли смотреть накидку. Смотрины затянулись — Туся решила примерить кое-что, а кое-что уговорила примерить и Лукрецию. Потом обе ностальгически всплакнули после двух рюмочек ликера, и Туся ушла «поспать хоть пару часов».

Задремавшая под утро Лукреция проснулась от содроганий — Туся пинала ее кровать ногой. Сев, хозяйка осмотрела домработницу в платье невесты поверх пижамы, при этом обруч та держала вертикально к полу, задрав его спереди вверх до подбородка, так что руки были заняты.

— Спятила?.. — прошептала Смирновская. — Зачем ты это нацепила?

— Эксперимент. Я лежала, лежала, никак не могла заснуть и все думала — как Лайка в таком платье сядет в машину?

— И как?.. — спросила еще плохо соображающая Лукреция.

— Никак она не сядет! — заявила Туся. — Я пробовала. С этим обручем прилично в машину не залезть! Сто пятнадцать сантиметров в диаметре, сама подумай.

— Показывай! — решительно встала Смирновская.

В стылом рассветном тумане они пошли к открытому гаражу, и Туся с азартом клоуна изобразила несколько способов пролезть в платье с обручем на заднее сидение машины. Луреция от этого представления сильно смеялась и назвала домработницу в таком прикиде «индустриальным привидением». Туся в пижаме и резиновых сапогах под куполом заявила:

— А кто мы с тобой, как не привидения? Что скажешь, дезертир с холодной войны Смирновская? — она стала притопывать у сосен, напевая — «Родина-а-а нас не забудет, Родина-а-а нас не пропьет!..»

Лукреция подхватила припев сильным низким голосом:

— «Некуда больше прятаться, некого больше ждать в темноте, то ли мы были солдатами, то ли убили не нас… И не те!». (Арефьева )

Они попробовали обняться — новый приступ хохота, потому что платье не дает. Туся для удобства передвижения задрала обруч одним концом вверх левой рукой, и холод остывшего металла вдруг испугал ее сердце до задержки с толчком.

Разбудили Аглаю. Она выслушала женщин, медленно перемещая взгляд с одного лица на другое, и взгляд этот через несколько минут стал… подозрительным.

— Думает, мы спятили, — Туся толкнула локтем Лукрецию. — Пойми, Лайка, я лично пыталась залезть в твоем платье в машину!..

— Голая? — тихо спросила Лайка.

— Почему — голая?.. — опешила Туся и посмотрела в обалдении на Лукрецию. — В пижаме! А сверху — это!..

Смирновская кивнула в подтверждение:

— Зрелище непередаваемое — Олег Попов отдыхает.

Аглая спустила ноги с кровати и спросила, кто такой Олег Попов.

Лукреция предложила не отвлекаться на посторонние темы, и срочно решить, в чем ехать к ЗАГСу, чтобы там потом переодеться в свадебное платье. Аглая попросила пижаму. Втроем они пошли в комнату Туси, достали из шкафа чистую пижаму и надели на девушку.

— Теперь — платье, — сказала она. — Сверху пижамы. Как у тебя было.

— Да я уже!.. — начала было по второму разу рассказывать Туся, но Лукреция ее остановила.

— Пусть сама убедится.

Они пошли за Лайкой вниз, Туся задержала хозяйку на площадке и тихо заметила:

— Мне показалось, что Лайка… как бы это сказать… Издевается.

— Мне тоже стало не по себе, — тихо заметила Смирновская. — Она смотрела на нас как на сумасшедших.

Заговорившись, они заметили, что Лайка вышла на улицу босиком, только у машины. Аглая открыла дверцу заднего сидения и несколько секунд думала. Потом повернулась к «волге» спиной, изогнулась и села на краешек сидения, развернув обруч так, что он прошел по диагонали дверного проема внутрь автомобиля. Внутри обруча переместились и ее голые ступни — в воздухе.

Женщины посмотрели друг на друга с недоверием, как будто сомневались в реальности происходящего, настолько изящно и просто это получилось у Аглаи. Девушка сидела на сидении, держа обруч прямо перед собой, нижний его край оказался под коленками.