Дурнушка Хана - [9]

— Какое?

— Смерть. — Последовал лаконичный ответ.

Чудесно! Это не Акадэмия, это — мужской монастырь-тюрьма!

Тем временем дедок закончил шкрябать мой череп.

— Ну вот и все, удачной тебе службы, малец! — Старческое лицо озарила улыбка, отчего он стал похож на улыбающегося лягушонка.

Я поплелась в душевую.

Интересно, как так получилось, что я все-таки прошла через этот Ар-Бар-Бур? Или даже магия не признает во мне особь женского пола?

С такими грустными мыслями я залезла в кабинку, прихватив с собой форму. Упругие капли звонко шлепали по лысой голове, кап-кап-кап…

— Эй! Новобранец! Давай закругляйся, опоздаешь на тренировку, а лейтенант такого не прощает! — Донесся до меня голос.

Я быстро намылилась, смыла вонючую пену и не вытираясь (ибо нечем), натянула на себя форму.

Хорошо, что размерчик не мой, а то бы не влезла. Поди быстро натяни одежду на мокрое тело!

Форма была похожа на комбинезон сантехника, только с рукавами, синего цвета.

Я вылезла из кабинки и бухнулась на скамейку. Подвернув штанины, напялила сапоги и уставилась в недоумении на какие-то тряпочки которые прилагались к сапогам, видать чтобы эти самые сапоги протирать.

Ух ты, заботливые какие! Лучше бы полотенце дали.

Засунула тряпочки в карман и потопала за сопровождающим.

Солнце стояло в зените.

Кто бы мог подумать, что прошло так мало времени? По мне — так целая жизнь.

Новобранцы стояли в шеренгу, лицом к лейтенанту, который осматривал их своим фирменным взглядом «что-за-мерзкое-насекомое».

Я быстренько пристроилась в самый конец шеренги.

— С этой минуты вы, ваши души и тела принадлежат мне, и я решаю, что с ними делать! Вопросы есть? — Сказано таким тоном, что даже будь эти самые вопросы, мигом бы испарились.

И похоже, не я одна так думала. Над строем повисла тишина.

— Приступим к тренировке! Бегом! — После этой фразы я помню все отрывками и как бы со стороны.

Вот желе по имени Хана бежит второй круг, третий, четвертый…

Не думала, что способна на такое.

Вот желе пытается отжиматься, а вот оно идет по бревну и падает, больно ударившись головой об землю и прикусив щеку.

Вот нас разделили на пары, чтобы посмотреть, на что мы способны.

Мда… это был первый раз, когда меня побили. Ну хорошо, не побили, просто дали тычка в область спасательного круга.

А вот я стою на коленях и меня рвет. Желудок выворачивает наизнанку, мышцы сводит, челюсть рефлекторно сжимается. Слезы сами текут из глаз.

Хорошо, что меня побрили, а то бы все волосы перепачкала.

Краем глаза я улавливаю движение, в тот же момент ребрами ощущаю удар, от которого отлетаю на добрых полметра. После этого закрываю глаза и проваливаюсь во тьму.

Открываю глаза и вижу проходящие мимо меня сапоги, в лицо летит пыль.

Как здорово, здесь и сапоги сами ходят.

Забавная мысль, но смеха почему-то не вызывает. Взгляд фокусируется на песке покрывающем плац.

Ооооо… как интересно, все песчинки разной формы. Как хорошо вот так лежать и рассматривать их.

Опять закрываю глаза. Открываю глаза и встречаюсь взглядом с голубыми холодными как лед глазами.

— …запрещаю оказывать помощь… слабакам место в сточной канаве… — Смотрю в удаляющиеся спины.

Душу затопляет безразличие.

Какая разница? Зачем бороться? Буду просто лежать и ждать конца. Когда-нибудь он же наступит? Я не спешу, я подожду.

Тело словно свинцовое.

Странно, а как я с таким тяжелым телом передвигалась?

Опять закрываю глаза.

Хочется пить, Боже, как же мне хочется пить!

…Хана, даже если на твоем пути встали непреодолимые преграды, подними выше голову. Нет «не могу», есть «не хочу», ты понимаешь меня?

— Да, бабушка, я тебя понимаю. — Вместо слов из горла вырывается сиплый шепот.

…Если удача повернулась к тебе спиной, рассмейся ей вслед и тогда она повернется к тебе лицом, чтобы узнать, над чем ты смеешься… смотри на мир с улыбкой и он улыбнется тебе в ответ… ты веришь мне?

— Да, мама, я верю.

…Будь сильной, чтобы мы могли тобой гордиться, хорошо, моя девочка?

— Да… хорошо… вы сможете… мной гордиться…

Дождь больно бьет по лицу, холодные струи затекают за ворот, облизываю губы…

Вода… как хорошо… Я буду сильной, ради вас. Ради себя. Никогда больше я не буду плакать от бессилия. Это мой путь.

Сжимаю зубы, опираюсь на дрожащие руки и пытаюсь встать.

Боже… как жалко я наверное сейчас выгляжу! Как я ненавижу тебя, жалкая дурнушка Хана! Никчемное создание! Ненависть затопляет меня, злость мутит разум, перед глазами темнеет.

Никогда не думала, что в такой маленькой мне может поместиться столько ненависти.

Поднимаюсь на ноги. Расправляю плечи, поднимаю лицо к бушующему небу и хохочу как ненормальная.

— Я докажу! Я докажу вам всем! Старой Ханы больше нет! Засуньте свой треклятую жалость куда подальше!

Истерический смех сотрясает мое тело, заставляет мышцы болеть, а голову кружиться.

Лейтенант Делл смотрел на этого странного новобранца со второго этажа административного корпуса.

— Вот уж не думал, что он сможет подняться…

Новобранец стоял на трясущихся ногах, подняв лицо к грозовому небу. Руки его были опущены и сжаты в кулаки.

— А? — Лейтенант нахмурил брови.

Смех? Он что, не выдержал даже первого дня и свихнулся?

Такое тоже бывало. Не каждому дано закончить Акадэмию. Именно поэтому всех новобранцев встречали самыми жесткими тренировками. Для того, чтобы сломать слабых.