Дурное влияние - [38]
Ну и пусть. Подумаешь, не буду командовать. Может, это не так уж и плохо. А по сравнению с одиночеством так вообще супер.
— А как ты нас нашел?
Он спрашивает без всякого подвоха. Кажется, он даже впечатлен.
— Да так, догадался, — отвечаю я. Похоже, Карл верит. Все лучше, чем сказать, что я следил.
— Чем собираешься заняться?
Он смотрит на меня из жуткой голубой бездны своих глаз. Я пожимаю плечами.
— Мы идем воровать, — объявляет он. — Хочешь с нами?
По тому, как дергается голова Олли, я понимаю, что для него это новость. Должно быть, планы изменились из-за меня. Вот только странно, почему Олли так удивлен. Даже дураку ясно, что Карл хочет заставить меня сделать нечто большее, чем просто сачкануть с уроков. Ему нужны более весомые доказательства того, что я снова с ними.
Либо так, либо это ловушка. Возможно, он просто решил меня подставить. Меня возьмут с поличным, и это станет его последней победой. Возможно, он не успокоится до тех пор, пока меня не вытурят из школы и не отправят в спецуху, точь-в-точь как его самого. Возможно, именно так он хочет раздавить меня окончательно.
— Я пожимаю плечами — и не то чтобы «да», но и не совсем «нет». Я еще в жизни ничего не крал и не могу сказать, что особо горю желанием стать вором.
— Чего хочешь украсть? — спрашивает Карл.
Кондитерская
Три пацана в кондитерской средь бела дня — мы бросаемся в глаза за сто миль. Буквально как мы вошли, индус за прилавком принимается орать:
— Один за раз! Один за раз!
На двери табличка «Не более двух школьников одновременно», но он явно невзлюбил нас с первого взгляда и понизил лимит.
— Там написано «двух»! — возмущается Карл.
— Только один!
— А чего ж там написано «двух»?
— Вы обратно ходите! Только один!
— Вы не можете менять правила как вам хочется. Это предвзятое отношение.
— Я могу делать как хочется. Это мой магазин. Обратно ходите! Все ходите.
— Все? Но еще минуту назад было «один за раз»!
— А теперь — ноль. Ты мне не нравиться.
— А чего я такого сделал?
— Пять секунд!
— У меня есть права. Права человека.
Продавец поднимает крышку прилавка и ныряет под нее, намереваясь вышвырнуть нас вон. В тот момент, когда его голова скрывается под прилавком, я хватаю упаковку «Поло» и сую в карман куртки. Ощущение чего-то грязного, низкого, подлого. Когда моя рука дергается к полке, я понимаю, что теряю нечто такое, чего уже никогда не верну, но еще я понимаю, что должен покончить с этим как можно скорее. Пока я не докажу, что способен украсть, мы будем таскаться из магазина в магазин, и чем больше мы будем светиться, тем больше шансов, что нас поймают. К тому же лучше все сделать, пока Карл не обращает на меня внимания: так он хотя бы меня не подставит.
— Вы же сказали — пять секунд! — не унимается Карл. — Я хочу кое-что купить.
— Поздно.
— Это не пять секунд!
Индус хватает Карла за локоть и тащит к двери. Карл выворачивается, но вроде как понарошку.
— Вы должны быть в школе, — бухтит индус, пытаясь выпихнуть Карла за дверь.
— Я просто хотел купить сигарет.
— Я не продавай сигареты детям.
— А если я пойду к легавым и скажу, что продаешь?
— А если я тебе сейчас башка об тротуар?
С этими словами индус с силой выталкивает Карла на улицу и поворачивается к нам с Олли. Мы стоим у самой двери, так что трогать нас ему незачем. Шаркая кроссовками, мы выходим сами. Когда я протискиваюсь мимо индуса, леденцы в кармане жгут радиацией, и на мгновение мне кажется, что сейчас до него дойдет и он цапнет меня за руку.
Но вот я уже снаружи. Целый и невредимый. Карл вжимается носом в дверное стекло и орет: «Один за раз! Один за раз!» — издеваясь над акцентом индуса, гнусавя и растягивая согласные точно резинку. Олли хохочет и присоединяется к шоу, и хотя это совсем не смешно, мне тоже приходится подключиться.
Я вздыхаю с облегчением, когда Карлу надоедает, и мы двигаем дальше. Как только мы сворачиваем за угол, я сообщаю, что сделал это.
— Сделал что? — спрашивает Карл.
— Украл, — говорю я. — Стащил кое-что.
— Когда?
— Да минуту назад. Когда он нырнул под прилавок, я кое-что спер.
— Надо же! — восклицает Карл, словно действительно потрясен. Во ловкач! Прям профи!
— Да раз плюнуть.
Я стараюсь не улыбаться и не выглядеть слишком довольным.
— Давай, показывай, — говорит он. — Чего ты там спер.
— Достаю из кармана цилиндрик мятных леденцов.
— Ну?
— Вот.
— Что — вот? «Поло»?
— Ага.
— Это все, что ты спер?
— Ну да.
— «Поло»?
— Ага.
— «Поло»?!
— А что такого? Чем тебе не нравятся «Поло»?
— Да кто сейчас ест «Поло», ты, чучело?
— Все, — отвечаю я.
— Никто не ест.
Он вырывает у меня леденцы и швыряет нераспечатанный цилиндрик прямо на проезжую часть. Леденцы катятся почти до середины улицы, откатываются обратно под уклон, мелькая между колес легковушек, и, наконец, плющатся в лепешку, раздавленные тяжелым грузовиком.
— Вот придурок! Почему было не стырить шоколадку?
— Не знаю.
— Перед тобой был полный магазин, бери чего хочешь, а ты стащил «Поло»?
Я пожимаю плечами.
— Ты должен украсть что-нибудь другое, — объявляет Карл.
Мы доходим до канцелярского магазинчика. Я тырю ручку и флакончик белой мазилки. Олли почти сует в карман упаковку кассет, но в последний момент стремается — видимо, снова не может выбрать между D90, А90 и AR90. Карл не особо впечатлен моим уловом и заставляет меня написать на скамейке «ВОНЮЧКА БЕН» — белой дрянью, которую я стащил. Зато после этого он оставляет меня в покое и больше не требует, чтобы я еще что-то украл. Похоже, с долгами я расквитался.
АнонсНет, не забудет никто никогда... школьные годы, блин...Семнадцать лет, желание нравиться женщинам, потребность в самоуважении и уважении однокашников, которого можно добиться, лишь став круче всех... И кажется невероятным, что есть на свете такой человек, которому на все эти проблемы наплевать. Тем не менее, вот он, Новенький – умный, красивый, независимый, сильный. Рядом с ним ты кажешься себе гнусным уродцем и так мечтаешь подружиться с этим удивительным человеком. Так сильно, что впору даже усомниться в собственной сексуальной ориентации...Сатклифф виртуозно выворачивает подростковые комплексы и страхи, с иронией исследует абсурдность школьной жизни и хитросплетения школьной иерархии.
«Опыт есть? Может, попробуешь?» – издевательски спрашивал своих современников Джими Хендрикс, чья гитара выла и звала жечь государственные флаги, свободно любить и использовать промышленное растение «конопля» не по назначению.В наши дни вопрос этот остается открытым. Опыт есть? Любой? Жить умеешь?Чтобы доказать себе и своим приятелям, что он не хуже других, наивный 19-летний англичанин Дэвид отправляется в модную и экзотическую страну – Индию. В череде невероятных комических похождений, приводящих его в ашрамы просветленных соотечественников, на роскошные курорты и переполненные толпами индийцев улицы, Дэвид познает – нет, не Индию, но самого себя.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Стивен Фрай, подтверждая свою репутацию человека-оркестра, написал историю классической музыки, которую вы и держите в руках. Но если вы думаете, что знаменитый острослов породил нудный трактате перечислением имен и дат, то, скорее всего, вы заблудились в книжном магазине и сухой учебник стоит поискать на других полках. Всех же остальных ждет волшебное путешествие в мир музыки, и гидом у вас будет Стивен Фрай с его неподражаемым чувством юмора.Разговор о серьезной музыке Фрай ведет без намека на снобизм, иронично и непринужденно.
Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.
Одри Унгар не видела отца двадцать лет. Профессиональный игрок в покер, он уехал из дома, когда ей было двенадцать, и навсегда исчез из ее жизни. И вот Одри уже за тридцать, и теперь она сама балансирует на грани кризиса среднего возраста. Чтобы вновь обрести себя, Одри решает найти отца, однако выясняется, что сделать она это может, только если сама станет профессиональной картежницей. Но мало научиться играть в карты — надо еще проникнуть в закрытый мир игроков. И ключом в этот мир становится Большой Луи, сварливый гигант, который боится выходить из своей крохотной квартирки на верхотуре дома-башни.
Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку.