Дурное влияние - [34]

— Два, — говорит Карл.

Олли снова приподнимает колоду, готовясь к третьему удару, и на этот раз ожидание длится бесконечно. И вдруг Олли говорит:

— Все, я сдаюсь. Я проиграл.

— Не будь девчонкой.

Это Карл.

— Кем хочу, тем и буду. Мне плевать.

— Нельзя сдаваться посреди раунда.

— Я больше не хочу играть.

Олли выпускает колоду из рук, и карты разлетаются по полу. Он идет к кровати, падает на нее и молча лежит, уставившись в потолок. Решение свое Олли ни за что не изменит, это видно без слов.

Карл собирает карты, тасует колоду и протягивает мне. Его ясные голубые глаза блестят от удовольствия.

— Значит, ты и я, — говорит он. — На победителя.

Я смотрю на колоду. Аккуратная стопка на ладони Карла. Если я снова проиграю, он прорвет мне мясо до самых костей.

— Ты этому в отряде научился? — спрашиваю я. — От таких же психов?

Он пожимает плечами:

— Снимай.

Я с размаху бью его по руке снизу, и карты разлетаются по всей комнате.

— Мне надоело. Я иду домой.

И ухожу.

По дороге я подбираю пригоршню гравия у соседского дома и карябаю им щеку, чтобы выглядело так, будто я упал с велика. Дома я первым делом заклеиваю костяшки пластырем — пока не увидела мама.

Мама верит моей басне, но за ужином я ловлю взгляд Донни и понимаю: он знает, что я соврал.

В понедельник Олли не сводит глаз с моей руки всю школьную линейку, а по дороге в класс пытается извиниться за то, что произошло.

— Обычно он не такой, — бормочет Олли. — Наверное, у него на тебя зуб.

Но я не даю ему закончить:

— Я сяду за другую парту.

Единственное свободное место — за партой у самой двери, рядом с Эриком, которого все зовут не иначе как Блоб[10]. Это будет покруче сибирского лагеря, но выбора у меня нет.

С Блобом общается только новенький, которого зовут Квок, и по-английски он ни бум-бум. У Квока есть братишка, классом помладше, который тоже не говорит по-английски и которого тоже зовут Квок. Оба они маломерки. По весу три Квока это как один Блоб.

Взгляд из-за парты рядом с Блобом

Чтобы пересесть, требуется специальное разрешение миссис Диксон, и она сразу предупреждает, что вернуться я уже не смогу. Пересаживаться можно лишь раз в семестр, не чаще. Но я даже не раздумываю. Отвечаю, что так надо.

«Камчатка» — это как другой мир. Но мне плевать, я думаю лишь о том, от кого я бегу. Мне и в голову не приходит побеспокоиться о том, к кому я перебегаю. Сколько себя помню, с Блобом никто никогда не сидел, так что с этой точки зрения я — его спаситель. И его новый друг. Но по правде говоря, я скорее дал бы себя четвертовать, чем стал другом Блоба. Ниже Блоба опуститься в принципе невозможно.

Но если ты сидишь с ним за одной партой, отделаться от Блоба не так-то просто. Я не могу приказать, чтобы он отвалил или хотя бы заткнулся, — чего мне безумно хочется всякий раз, когда он пытается со мной заговорить, — поскольку теперь мы связаны одной партой. Обычно Блоба просто игнорируют. Абсолютно все. Но у меня не выходит.

Каждое утро Блоб заводит свою шарманку: чем я занимался вчера вечером, что смотрел по телику, что ел на ужин — и так вопрос за вопросом, один глупее другого. Блоб понятия не имеет, как разговаривают нормальные люди, и это длится до бесконечности. Он весь буквально светится от счастья (ведь наконец-то у него есть с кем поговорить) и не замечает, что ответы я цежу сквозь зубы. Сам я никогда ничего у него не спрашиваю, но он нисколько не обижается.

Блоба невозможно поставить на место обычные способы с ним не работают. Он вечно чересчур навязчивый, чересчур громкий, чересчур энергичный, и я не знаю, что сделать, чтобы он оставил меня в покое. Все пялятся на нас, когда мы с ним разговариваем, я со стыда готов сгореть, но избежать этого не могу.

Однажды Блоб заявляется в школу с тонкой пачкой конвертов. Штуки четыре с виду. Он протягивает мне один конверт, и у меня тотчас возникает жуткое предчувствие. К счастью, никто на нас не смотрит, так что я поспешно вскрываю конверт. Так и есть! Хуже просто не придумаешь — приглашение на день рождения.

А Блоб стоит, вылупив свои зенки, большие и влажные, и ждет ответа. Лучшей возможности отделаться от него у меня еще не было. Никогда в жизни, даже через миллион миллионов лет, я не пошел бы к нему в гости, и если сейчас заявить ему об этом — просто взять и выложить правду, — Блобу придется прекратить таскаться за мной хвостом. Всего-то и надо, что сказать ему «нет». И вовсе это не так уж жестоко. Я даже окажу ему своего рода услугу.

Но я лишь мямлю «спасибо» и поскорее прячу конверт в парту.

Вообще-то сейчас время переклички, но миссис Диксон запаздывает, поэтому все слоняются без дела. Бо́льшая часть ребят носится за Мартином, у которого в руках мяч, и пасует он исключительно Скотту, а девчонки разбились на мелкие группки и сплетничают. Самый большой кружок сплетниц возле парты Верити. Олли до сих пор нет. За последнее время он уже несколько раз пропускал занятия. Потом, правда, обязательно приносил записки от родителей, но я уверен, что Олли прогуливает. У его мамы есть печатная машинка.

Я наблюдаю, как Блоб вручает второй конверт Квоку, тот улыбается, кивает и кладет приглашение в парту. Блоб жестами пытается дать понять, чтобы Квок открыл конверт прямо сейчас, но тот ни черта не просекает и стоит себе столбом, улыбаясь и кивая как китайский болванчик, словно ждет, когда Блоб от него отстанет.