Дурное влияние - [32]

Шрифт
Интервал

— Уууууууууууу! Восьмерка! — объявляет он. — Ты выиграл.

Карл и Олли отдают мне карты, и я перетасовываю колоду. Я и правда не знаю, что делать дальше.

— Давай, — говорит Карл и подталкивает Олли. — Руку вперед.

Олли послушно вытягивает руку.

— В кулак. В кулак сожми.

Олли сжимает кулак и наставляет на меня.

— Бей, — говорит Карл. — Девять раз.

Я вцепляюсь в колоду — не слишком крепко, но и не слабо, чтобы карты не выпали, — и опускаю на руку Олли.

— Один.

Карл отсчитывает удары. Я бью несильно, но под конец первые две костяшки Олли краснеют и слегка припухают. К последним ударам я даже начинаю входить во вкус.

Поскольку я победил, то теперь моя очередь давать снимать. Олли выпадает шестерка, Карлу — дама, мне — снова девятка.

— Опять облом!

Карл так возбужден, что практически пропевает эти два слова. Он вырывает у меня карты, располагает кулак Олли так, как ему удобней, и выдает десять ударов примерно с той же силой, что и я. При этом он слегка смещает колоду, чтобы попадать по другим костяшкам, еще не тронутым мною. Когда все заканчивается, кожа на кулаке Олли не содрана, но видно, что она воспалилась.

Следующий раунд. Я тяну первым и вынимаю туза. Не в силах сдержаться, издаю торжествующий клич и пускаюсь в пляс, потому что наверняка знаю, что победил.

Дальше очередь Олли. Он вытягивает короля, отчего я опять начинаю приплясывать. Расклад просто идеальный. Я против Карла, и у меня одиннадцать ударов!

— Король! — радостно ору я. — Король!

Карл, снова сняв по-пижонски, достает паршивенькую тройку. Экстраунижение.

— ТРОЙКА! — веселюсь я. — Ну что ж ты, Карл? Мог бы сыграть и получше!

Он молча протягивает мне карты и выставляет кулак, но не глядит на него, как Олли, а смотрит мне прямо в глаза, точно бросает вызов. Какой момент! Я тяну время, аккуратно складывая колоду, и поступаю с Карлом точь-в-точь как он поступил с Олли: располагаю его кулак именно там, где мне удобней врезать с размаху.

Первый удар звучит совершенно иначе. Я бью раза в два сильнее, чем по кулаку Олли. На средней костяшке тут же проступает водянистое пятнышко, что-то вроде крошечного волдыря. Карл даже не смотрит на него. Он не сводит глаз с меня и лишь медленно прищуривается, показывая, что спокоен как удав.

— Один, — произносит он таким тоном, словно отсчитывает «один-ноль» в свою пользу.

Мой второй удар еще чуть сильнее. Я целю в ту же костяшку, но промазываю, и контакт получается не таким смачным.

— Два.

В голосе Карла легкий намек на торжество.

К цифре «восемь» на кулаке вздыбливается кожаный лоскут, под которым явственно проступает краснота. На счете «десять» это уже не просто краснота, а настоящая кровь. С последним ударом на нижней карте остается маленькое красное пятнышко. Я показываю его Карлу.

— Неплохо, — говорит он, причем как бы с двойным сарказмом, поскольку в голосе сарказма нет, но смысл явно язвительный.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Я вхожу в то состояние полной концентрации, когда для человека перестает существовать все, кроме игры. Я знаю, что выиграю. Я чувствую — сегодня мой день.

Протягиваю колоду.

Олли — пятерка треф.

Карл — восьмерка бубен.

Как два пальца. Даже обидно.

Я снимаю по-карловски, картинно поднимая и выставляя карту вперед, чтобы другие увидели раньше меня. И не могу поверить своим глазам, когда разворачиваю руку и вижу перед собой двойку пик. Двойку! Когда на кону какая-то несчастная восьмерка!

— Обломись, — говорит Карл. Тихо, без злорадства.

Он собирает карты и поудобнее пристраивает мой кулак. Я смотрю на его вторую руку и вдруг замечаю, как он держит колоду. Не горизонтально, а вертикально, как держат нож, когда хотят с размаху всадить его в стол. И когда Карл становится наизготовку, я понимаю, что именно так он и собирается бить: ребром колоды, а не плоскостью, как до того.

— Так бить нельзя, — говорю я.

— Это еще почему?

— Нельзя, и все.

— В правилах ничего не сказано про то, как держать колоду.

— До этого мы играли по-другому.

— Я могу бить так, как хочу.

— Это нечестно.

— Никто никого не обманывает.

— Если ты собираешься бить так, то я не играю.

— Выходить из игры посреди раунда нельзя.

— Нельзя менять правила посреди раунда.

— А кто меняет? Это ты пытаешься поменять правила, отказываясь играть дальше.

— Я не отказываюсь.

— Отлично. Тогда давай руку.

— Не дам, если ты собираешься бить ребром.

Карл оглядывается:

— Олли, в правилах было что-нибудь про то, как держать колоду?

Олли переводит взгляд с Карла на меня, затем опять на Карла. И отрицательно мотает головой.

— И он не может выйти из игры посреди раунда, так?

На этот раз Олли на меня не смотрит. Он не смотрит даже на Карла. Он просто пожимает плечами.

— Вот видишь, — ухмыляется Карл и поправляет мой кулак.

Я все еще пытаюсь придумать какой-нибудь ответ, когда Карл наносит первый удар. С такой силой, что мою руку буквально отшвыривает вниз. Ребро колоды врезается аккурат за средней костяшкой, отщелкивая завиток кожи. Под содранной кожей — какая-то бесцветная масса. Сперва она беловатая, но краснеет прямо на глазах. Такое чувство, будто в руку всадили огромную иглу.

— Один, — говорит Карл.


Еще от автора Уильям Сатклифф
Новенький

АнонсНет, не забудет никто никогда... школьные годы, блин...Семнадцать лет, желание нравиться женщинам, потребность в самоуважении и уважении однокашников, которого можно добиться, лишь став круче всех... И кажется невероятным, что есть на свете такой человек, которому на все эти проблемы наплевать. Тем не менее, вот он, Новенький – умный, красивый, независимый, сильный. Рядом с ним ты кажешься себе гнусным уродцем и так мечтаешь подружиться с этим удивительным человеком. Так сильно, что впору даже усомниться в собственной сексуальной ориентации...Сатклифф виртуозно выворачивает подростковые комплексы и страхи, с иронией исследует абсурдность школьной жизни и хитросплетения школьной иерархии.


А ты попробуй

«Опыт есть? Может, попробуешь?» – издевательски спрашивал своих современников Джими Хендрикс, чья гитара выла и звала жечь государственные флаги, свободно любить и использовать промышленное растение «конопля» не по назначению.В наши дни вопрос этот остается открытым. Опыт есть? Любой? Жить умеешь?Чтобы доказать себе и своим приятелям, что он не хуже других, наивный 19-летний англичанин Дэвид отправляется в модную и экзотическую страну – Индию. В череде невероятных комических похождений, приводящих его в ашрамы просветленных соотечественников, на роскошные курорты и переполненные толпами индийцев улицы, Дэвид познает – нет, не Индию, но самого себя.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Неполная и окончательная история классической музыки

Стивен Фрай, подтверждая свою репутацию человека-оркестра, написал историю классической музыки, которую вы и держите в руках. Но если вы думаете, что знаменитый острослов породил нудный трактате перечислением имен и дат, то, скорее всего, вы заблудились в книжном магазине и сухой учебник стоит поискать на других полках. Всех же остальных ждет волшебное путешествие в мир музыки, и гидом у вас будет Стивен Фрай с его неподражаемым чувством юмора.Разговор о серьезной музыке Фрай ведет без намека на снобизм, иронично и непринужденно.


Шоу Фрая и Лори

Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.


Большой обман

Одри Унгар не видела отца двадцать лет. Профессиональный игрок в покер, он уехал из дома, когда ей было двенадцать, и навсегда исчез из ее жизни. И вот Одри уже за тридцать, и теперь она сама балансирует на грани кризиса среднего возраста. Чтобы вновь обрести себя, Одри решает найти отца, однако выясняется, что сделать она это может, только если сама станет профессиональной картежницей. Но мало научиться играть в карты — надо еще проникнуть в закрытый мир игроков. И ключом в этот мир становится Большой Луи, сварливый гигант, который боится выходить из своей крохотной квартирки на верхотуре дома-башни.


Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку.