Дурнишкес - [7]

От таких воспоминаний мне стало так легко на душе, что я невольно стал смеяться над собственными мелкими бедами и сам не заметил, как направился в засиженную мухами литературную забегаловку, которая находилась тут же, под вытоптанной княжескими ногами лестницей. Подумал, что сто граммов не произведут революции, а если такое и случится, то стану её вождём. Ведь поднимаются же из праха новые Гедиминасы и сотрясают экскаваторами горы на строительстве своих вилл.

В дверях забегаловки меня обнял живой классик Юозас Эрлицкас и принялся кричать мне в ухо:

-    Зараза, Петкявичюс! Калоша дураков! Плохо выбрал первое слово - калоша, калоша, словом, бардак! Если хочешь знать, я тебя ждал с целой флотилией дураков... Давай, выпьем за твою мятежную душу...

Уселись, сделали заказ, но у живого классика не то на уме. Он расхаживал между столиками и напевал что-то вроде:

-    По морю корабль плывёт, если капитан не пьёт... Но тотчас нарвусь на мель я, если капитан - с похмелья...

К моему столику подсело несколько только что обсуждавших меня активистов. В их глазах - ни злости, ни сочувствия, плавает какой-то печальный и серый туман, и только. Как после обильного и несколько избыточного обеда...

-    Ставь, - говорит один. Вроде бы за то, что остался в живых и что таким патриотическим блюдом все уже давно пресытились.

Ставлю, выпиваем. По полненькой. После второй другой коллега стал меня успокаивать:

-    Рядовая месса, а тебе, старому волку, - только реклама.

Рядовая месса! Какая старая школа одурачивания, перенятая коммунистами у церкви и вместе с первым причастием вложенная в человеческие уста, чтобы потом на всю жизнь связать язык верующему. "Я обвиняю церковь, научившую литовца снисходительности", - вспоминаю слова поэта, впоследствии отказавшегося от этих слов, и принимаю окончательное решение: покаяния не будет! Пусть несут епитимию осудившие меня фарисеи...

Водка пошла куда-то в пятки, потом постепенно поднялась к голове, проникла в виски, а мне так хотелось вслед за Эрлицкасом затянуть голосом дьячка:

-    Ангел Божий явился пред Марией!..

Или ещё веселее, как в довоенных Шанчяй[9]:

-    У Девы Марии затрясся весь дом,

Когда к ней явился Иисус под хмельком!..

И всё это, оказывается, очень просто, дело житейское, даже можно сказать - литовское, тысячу раз перепроверенное, пережитое и испытанное.

Продув дело в суде, Вэ.Вэ. фон Ландсбургас теперь через печать грозится, что и он пишет обо мне книгу в очень твёрдом переплёте. Он, видите ли, из различных источников собрал обо мне сведения, будто я - людоед. “Во время оно (так начинают свою чепуху все мессии) было много разговоров о найденных в лесочке возле его усадьбы (т.е. около моего ранчо) костях несчастных детей”, мясо которых я съел, а тому лунатику осталось только обгладывать их косточки...

Не понимаю, как такой ущербный духом после подобных "открытий" смеет появляться в Сейме и разглагольствовать о какой-то своей морали, торчащей из кармана его старого замызганного лапсердака? Как смеет издеваться, называя коллегой своего бывшего одноклассника А.Сакаласа[10], которого сам пристроил в тюрьму? Выходит, и тот сокол - величиной с обычного воробья. Сейм преследует резервистов КГБ, стращает призраками национальной безопасности и позволяет работать в своей среде информатору КГБ, сотрудничество которого с госбезопасностью доказали и сам Сакалас, и В.Гульбинас, и я, и многие другие.

А тут этот инквизитор от КГБ требует в суде: "Книгу В.Петкявичюса нужно запретить, арестовать, изъять из всех книжных магазинов и библиотек. Его отвратительную ложь можно бы ещё терпеть в Литве. Здесь ничего не случится (понимай: Литву уже обработали), прочтут несколько тысяч и забудут. Но в России её прочтут миллионы"...

Вот из какой промежности торчит русофобия этого Литвака фон Вестфален! Прочтут миллионы! А что в таком разе - Литва? Обглоданная куриная ножка? Только если есть возможность там что-то урвать или постоянно доить государство, оно становится для него Отечеством. Таких почитателей отечества, по словам Т.Косцюшко, следует усаживать задом наперёд на ослов и гнать как можно дальше в землю обетованную.

Книги, видите ли, нужно запретить! Изъять из всех библиотек и жечь, как по его указке жгли книги Ю.Балтушиса. А, может, лучше, как его отец - евреев, согнать всех писателей в гетто? Выдать им пронумерованные листы бумаги, чтобы писали о создаваемом этим литваком рае в нашем краю? А если откажутся, дробить им железными ломами кости, как в мечтах Лейбы Троцкого о перманентной революции.

...После такого параноидного требования люди ещё больше заинтересовались моей книгой, сотни писем побудили к седьмому изданию. Я ожидаю ещё больше такой рекламы от мессии, поэтому хотел бы напомнить этому писателю (с ударением на первом слоге), чтобы он обязательно нанял для себя психиатра и чуть-чуть подлечился. Однако история ничего не прощает и дуракам. Она подсчитает, пронумерует или, подобно дантевскому аду, заморозит в вечной мерзлоте останки всех понапрасну загубленных людей и предъявит этому Литваку фон Вестфален подробный счёт, как вечное проклятье за напрасные самоубийства, голодные смерти, за моих соотечественников, вынужденных покинуть свою родину, и за библейский жертвенник, преднамеренно возведённый для заклания защитников нашей независимости.