Дурни Вавилонские - [7]

Гамид совершенно не собирался платить. Он был отпихнут от жреца следующим искателем храмовой мудрости и стал пробиваться к дверям, надеясь выскочить без платы. Глядя, как выходит народ, он задержался за колонной, выжидая нужного мига — чтобы бегом проскочить опасное место. И тут к его плечу прикоснулась тонкая рука с окрашенными в рыжий цвет пальцами.

— У меня нет денег, — сказал, не оборачиваясь, Гамид. Он уже знал, что храмовые младшие жрицы стоят «рабов» пятнадцать, если в самом храме, а за оградой можно сторговаться дешевле.

— Идем, идем, договоримся, — сказала девушка и повела его в закоулок, где за ширмой была очень узкая дверь.

Гамид, уверенный, что девушка оценила его широкие плечи, сытый живот и приятное лицо, пошел следом и оказался под лестницей. Ему показалось странным, что жрица привела в такое неподходящее место, но то, что она сказала, совсем его ошарашило.

— Верно сказал старый Уль-Сараиль-Илассу, что ты деревенский дурень, — вот что она сказала. — Только дурень может поверить в то, что эти подлецы и хитрецы строят башню ради храма! Никогда никакого храма на ней не будет!

— А зачем же? — спросил потрясенный Гамид.

— Это я тебе потом объясню. Приходи завтра сразу после заката к северным воротам, там будет сидеть нищий в зеленой повязке, с собакой. Ты спроси его, много ли он сегодня насобирал, а он укажет тебе, куда идти дальше. Теперь ступай!

Гамид был настолько изумлен, что выбежал из храма, просто не увидев сборщика платы. А потом пришел в Нашу Башню, собрал нас в своей пещерке и всё рассказал.

— Храм в небесах — это здорово! — так решили мы. — В него и богам легче будет спускаться. Туда все понесут жертвы! Но как людям туда подниматься? Если по норе пустить повозки, запряженные ослами, то там будет не протиснуться. Две тачки в ней хорошо расходятся, а две повозки — нет.

— Там, выше, нора в некоторых местах расширяется, мне носильщик Рилад рассказал, — вспомнил Левад. — Говорит, удобно — если тащишь груз, можно там встать у стены и отдохнуть, никому не мешая.

— Ты пойдешь завтра вечером к северным воротам? — спросил Гамида Тахмад.

— Пойду, конечно. Вы не представляете, какая она красавица! У нее подведенные глаза, как лучшие финики, и волосы, как красная овечья шерсть, и голос, как пение ручья весной, и груди, как… как…

И он еще долго перечислял все достоинства жрицы — пока Тахмад не усомнился в том, что женщина, говорящая такие вещи, состоит в жрицах.

Целый день мы думали о храме на вершине башни и о том, чем он будет отличаться от обычных земных храмов. Додумались до того, что жертвенные яблоки будут давать бесплатно, и совершать брачный обряд тоже бесплатно, а жрецы туда придут самые лучшие, знающие молитвы наизусть, а не читающие их по табличкам. Потом мы вспомнили про похоронный обряд и заспорили — можно ли хоронить бесплатно и не будет ли от того вреда душе покойника.

Вечером мы проводили Гамида до северных ворот храма. Мы видели, как он подошел к нищему, спросил его, получил ответ и пошел вдоль ограды к храмовым водоемам.

А нам предстояла прогулка по городу, в котором всегда находилось на что посмотреть — мы уже знали, где натягивают свои веревки воздушные плясуны, где собираются любители петушиных боев. А то еще бывали шествия — когда какой-нибудь житель тридцать пятого этажа раз в несколько лет спускался вниз, то развлекался изо всех сил — тут же нанимал носилки и ездил по улицам, а перед носилками шли плясуньи и били в бубны, и кувыркались шуты, и пели певицы, и играли свирельщики, и гремели на разные лады барабанщики, а он смотрел сверху, хохотал и бил в ладоши.

Еще можно было посмотреть на иноземцев, в городе всякие попадались, и бритоголовые, в передниках, свисавших почти до колен, и с голыми боками, и темнокожие с волосами, как подушки из черной шерсти, и плосконосые с желтыми лицами, и носатые в высоких шапках. Мы в Субат-Телле и не подозревали, что такие люди на свете бывают.

Мы прогулялись по улицам, купили за один «кувшин» сладких маленьких городских лепешек, вернулись к северным воротам, но нищего там уже не было, и Гамида тоже не было. Тогда мы вернулись в Нашу Башню. А он появился только утром, когда выдавали миски с горячей кашей. Вид у него был — как будто его изловили мохнатые, и всю ночь гоняли по холмам, и трепали.

— Ешь скорее, — велел ему Тахмад. — И за работу.

— Вы совсем не хотите знать, что я там услышал? — спросил Гамид.

— Не до того. Видишь, первые тачки уже пошли вниз? Давай, давай… Глина ждет тебя, пустынный кузнечик! Ты как жители Сулль-Телля, которые по ночам зерно молотили!

Толку от Гамида было мало — он отставал и спотыкался, чуть не вывернул полную тачку.

— Ты что, всю ночь не спал? — спросил я.

— Почти. Там нас было человек десять, и мы спрашивали… Она так рассказывает! Ты не представляешь! Я только теперь понял, какой же я болван! А Таш — какая она умница! Она всё объясняет, объясняет, объясняет!

— Женщина — объясняет? Мужчине? — Это у меня в голове как-то не укладывалось.

— Да! Да!

И тут он наконец опрокинул тачку.

Мы помогли ему быстро собрать глину и велели молчать. Но он всё равно пытался нам растолковать, что мы всё делаем неправильно.