Дурная мудрость - [105]

Фабио предупредил, что когда мы войдем в студию в Хельсинки, нашему просветленному взору предстанут такие ужасы и кошмары, которых мы в нашем теперешнем сверхчувствительном состоянии можем просто не выдержать – несмотря на всю нашу доблесть и силу духа. Хотя магия Мадонны создаст иллюзорную видимость, и для всех остальных это будет смотреться как роскошная вечеринка MTV, мы, испившие сомы, что обостряет все чувства и просвещает разум, увидим все в истинном свете. Он выдал нам всем по паре очков-отражателей абсолютной реальности: они выглядели, как обычные Rayban Wayfarer, но действовали по типу затемнителей света – вместо того, чтобы видеть реальность, как она есть, мы будем видеть иллюзию, паутину Майи, магию Мадонны. Фабио посоветовал надеть их еще до того, как мы войдем в зал, где проходит шабаш, чтобы не выдать себя – потрясение от физического воплощения инфернального зла может оказаться таким сильным, что наше невольное замешательство не укроется от сверхпроницательных глаз бдительных гомоэсесовцев.

Армия Чиппендейлов излучала могучие эманации света; они казались фантастическим батальоном легендарных героев, омываемых золотистым свечением. Мы вновь оседлали коней и поехали в Хельсинки под звуки героической музыки, что, казалось, лилась с небес, и звезды указывали нам дорогу. Господь, сущий на Небесах, подрядил Густава Климта быть нашим художником-баталистом.

23.50. Хельсинки. Мы, в костюмах поп-звезд, входим в студию по поддельным приглашениям. Следуя совету Фабио, мы заранее надели очки ОАР, так что с виду все кажется вполне нормальным: самая обыкновенная телетусовка, где все вроде как непринужденно болтают, посылают в камеру воздушные поцелуйчики и при этом постоянно вертятся, оглядываются и смотрят поверх плеча своего собеседника, не покажется ли в поле зрения кто-нибудь из знаменитостей; народ пьет халявное пиво и наблюдает за тем, как приглашенные звезды пробиваются сквозь толпу в VIP-гостиную. Наши поддельные приглашения – кстати сказать, это была просто мастерская подделка, – открывали нам доступ и в эту святая святых, но прежде чем мы зашли в это гетто для знаменитостей, я все-таки не удержался и взглянул на толпу «простых смертных» поверх ОАР. Все такие красивые, молодые, средний возраст – четырнадцать лет. Похожи на толпы поклонников «Beatles» в черно-белом изображении. Меня это смутило. Фабио стращал нас всякими ужастями, но это были прекрасные люди: в них все дышало детской невинностью и чистотой духа – я даже чуть не расплакался от умиления, глядя на этих ребят. Неужели духовный учитель и вождь Чиппендейлов ошибся? И мы все лажанулись? И Мадонна – вовсе не Дьявол во плоти? И все это – лишь коллективная галлюцинация? В общем, я пребывал в растерянности.

Похоже, что нас ждет большой облом. Каждый раз, когда мы сворачиваем за угол и выходим на новую улицу – это самая обыкновенная улица с респектабельными бакалейными лавками, банками, газетными киосками и жилыми домами, такими чистыми стенами, словно их долго скоблили щеткой. На самом деле, я втайне надеюсь, что мы ничего не найдем. Сейчас мне хочется просто засесть где-нибудь в теплом кафе и подумать о судьбах мира, об утраченной роли человека в божественном мироздании и о плачевном положении постмодерни… Снова сворачиваем за угол. Ничего. Я так и думал. Но тут Z замечает цель: неоновая вывеска призывает «ТРАХНИСЬ ПРЯМО СЕЙЧАС». Z оборачивается ко мне. Он предельно серьезен. Перед тем как мы войдем в этот загадочный и неизведанный мир, он должен дать мне совет. Как мужчина – мужчине. Существуют определенные правила поведения, которые следует соблюдать. Все это очень серьезно. Нельзя разговаривать громко, нельзя носиться по залу и, самое главное, нельзя смеяться; все должно происходить благопристойно и чинно, разговоры – только вполголоса, как в респектабельном джентльменском клубе; недопустимо разглядывать других посетителей, и уж тем более – отпускать замечания насчет их выбора литературы и прочих товаров; иными словами, следует соблюдать приличия.

Z толкает стеклянную дверь, и мы заходим внутрь.

Я поправил очки и прошел сквозь зеленую бархатную занавеску в VIP-гостиную, куда допускались лишь избранные. С виду все было нормально: гламурные звезды первой величины – в дорогих и роскошных костюмах в компании дорогих и роскошных женщин пьют дорогое шампанское; пожилые директора звукозаписывающих компаний, на которых нацеплено слишком много золота и вылито слишком много одеколона; официантки в костюмах, оскорбительных для женского достоинства; директора звукозаписывающих компаний – те, которые помоложе, – пребывают в легком подпитии, и по этому поводу всячески лапают официанток; новоиспеченные, самые «свеженькие» поп-звезды, с отсутствующим взглядом и чуть растерянным выражением на лице, они еще толком не поняли, что с ними произошло. Я встревожен. Меня терзают сомнения. Это не то, чего я ожидал: Фабио говорил о вселенском зле, недоступном человеческому пониманию.

Все стены, от пола до потолка, уставлены видеокассетами и печатной продукцией.

И только потом до меня дошло, что я был в очках-отражателях абсолютной реальности. И я снял очки.