Дурная кровь - [54]

– А знаешь что, – начала Робин, глядя на стопку бумаг, сложенную возле пивного стакана, – ведь она опаздывала… к тому же лил дождь.

– Продолжай, – поторопил Страйк, не веря, что она сейчас озвучит его собственные мысли.

– Подруга ждала ее здесь, одна. Марго опаздывала. И наверняка хотела добраться сюда как можно быстрее. Напрашивается самый простой, самый очевидный вывод: кто-то предложил ее подвезти. У тротуара остановился автомобиль…

– …или фургон, – подхватил Страйк; Робин и впрямь пришла к тому же заключению, что и он. – А там кто-то знакомый…

– …или показавшийся безобидным. Старичок…

– …или некто, переодетый женщиной.

– Точно, – сказала Робин и повернула к Страйку печальное лицо. – За рулем сидел либо ее знакомый, либо безобидный с виду незнакомец.

– И кто бы запомнил такую сцену? – спросил Страйк. – Марго шла в обыкновенном плаще, под зонтиком. Рядом тормозит автомобиль. Она наклоняется к окну, потом садится. Ни борьбы. Ни скандала. Машина отъезжает.

– А что было дальше, знает только водитель, – продолжила Робин.

У нее зазвонил мобильный: Пат Шонси.

– В своем репертуаре, – бросил Страйк. – Ей отправляют сообщение, а она трезвонит…

– Ну и что? – резко сказала Робин и ответила на звонок: – Привет, Пат. Извините, что побеспокоила в нерабочее время. Вы получили текст?

– А как же, – проскрипела Пат. – И где только раскопала такую диковину?

– В старых полицейских записях. Вы можете расшифровать?

– Могу, – сказала Пат, – да только смысла там ни на грош.

– Подождите, Пат, я хочу, чтобы Корморан тоже послушал. – Робин включила громкую связь.

– Готовы? – проскрежетала Пат.

– Да, – подтвердила Робин.

Страйк достал ручку, перевернул стопку бумаг и приготовился записывать на обороте.

– Тут говорится: «И это последний из них, запятая, двенадцатый, запятая, и круг замкнется, когда найдут десятого, запятая»… потом какое-то слово неразборчиво, по-моему, это не стандартный Питман… а затем другое слово, звучит как «Ба-фо-мет», точка. И новое предложение: «Перенести в истинную книгу».

– Бафомет, – повторил Страйк.

– Вот-вот, – подтвердила Пат.

– Это имя, – объяснил Страйк. – Бафомет – оккультное божество.

– Ну вот, собственно, и все, – будничным тоном закончила Пат.

Поблагодарив ее, Робин дала отбой.

– «И это последний из них, двенадцатый, и круг замкнется, когда найдут десятого… незнакомое слово… Бафомет. Перенести в истинную книгу», – прочел вслух Страйк.

– Откуда ты знаешь про Бафомета? – удивилась Робин.

– Уиттекер увлекался этой фигней.

– Ох… – выдохнула Робин.

Уиттекер был последним из любовников его матери – Страйк считал, что именно он ввел ей смертельную дозу.

– У него была «Сатанинская библия», – пояснил Страйк. – С головой Бафомета в пента… черт! – спохватился он и стал лихорадочно перебирать ксерокопии в поисках протоколов, испещренных пятиконечными звездами.

Хмуро пробежав их глазами, он обратился к Робин:

– Сдается мне, это не звездочки. Это пентаграммы.

Часть третья

…Зимних кружев пена…

Эдмунд Спенсер. Королева фей

15

Рубцы и шрамы давних ран темнели…

Эдмунд Спенсер. Королева фей

На второй неделе ноября у Джоан после химиотерапии резко снизился уровень лейкоцитов, и ее положили в больницу. Страйк оставил агентство на Робин, Люси доверила троих сыновей заботам мужа, и брат с сестрой поспешили в Корнуолл.

Отсутствие Страйка совпало с ежемесячным оперативным совещанием следственной бригады, которое Робин – самая младшая по возрасту, самая неопытная из всех следователей агентства и единственная среди них женщина – впервые проводила самостоятельно.

Робин допускала, что это ее мнительность, но ей показалось, что Хатчинс и Моррис, отставные полицейские, чуть больше заводились насчет графика на следующий месяц и стратегии относительно Жука, чем позволяли себе в присутствии Страйка. По убеждению Робин, на референтке Жука, которую щедро кормили и поили за счет агентства, причем безрезультатно, давно следовало поставить крест. Робин распорядилась, чтобы Моррис назначил этой дамочке последнее свидание, закруглился и развеял возможные подозрения, после чего агентство попробует внедрить подсадного в ближний круг друзей-приятелей Жука. Из всех внештатных сотрудников с этим планом согласился только Барклай; он же поддержал Робин в том, что Моррис должен незамедлительно оставить в покое секретаршу Жука. Безусловно, Робин понимала, что в ее пользу говорит их с Барклаем тесное сотрудничество по одному из прошлых дел об убийстве, когда им вдвоем пришлось выкапывать мертвое тело, а такое не проходит бесследно.

В пижаме и халате, она сидела с ногами на диване в общей гостиной, переходила с сайта на сайт и одновременно перебирала в памяти подробности совещания. Ее босые ступни уютно согревала такса по кличке Вольфганг.

Макса дома не было. На прошлых выходных он ни с того ни с сего заявил, что рискует превратиться из «интроверта» в «отшельника» и во избежание этой опасности решил выйти в свет с какими-то приятелями-актерами, хотя, по своему горькому признанию, сделанному на пороге, знал, что все будут его «жалеть и получать от этого удовольствие». В одиннадцать вечера Робин быстро погуляла с Вольфгангом вокруг квартала, но все остальное время посвятила делу Бамборо, катастрофически запущенному в отсутствие Страйка, поскольку ей приходилось координировать еще и четыре других расследования, висевшие на агентстве.