Дурак космического масштаба - [28]

— Пошли что ли, наниматель? Тебя хоть зовут-то как?

— Влан, — почти не разжимая зубов, сказал он.

Последнюю букву парень произнес вообще с закрытым ртом. Я с трудом понял. Была такая птица что ли в здешней системе — влан, что-то между соколом и грифом. Кличка значит. Только что придумал, поди. Ну-ну. И я для тебя — Бак. Впрочем, я вообще сейчас Бак. Агжей три дня уже как умер.

Мне снова стало смешно, и я затопал к выходу, минуя суетящихся на уровне моего пресса пфайфиков. Они, наверное, пытались понять наш с Вланом разговор. Вот только знание стандарта не дает никаких ключей к пониманию намерений гуманоидов другого вида. Мы для них — темный лес, как, впрочем, и они для нас.

Влан, прихрамывая тащился сзади. Видно, упал неловко. Но я и так видел, куда идти. Корабль на стоянке маячил один одинешенек. Среди шлюпок — моей и местных — он возвышался приличной глыбой. Влан отключил защитное поле, и я вошел первым. По привычке сел в кресло первого пилота, проверил системы управления. Полукровка не мешал мне. Но и не садился рядом.

— Куда полетим, птица? — спросил я весело.

— На Мах-ми, — сквозь зубы процедил Влан.

— Ты чего, обалдел? — поинтересовался я сдержанно. — Или это какая-то новая местная шутка?

Полукровка молчал. Я развернулся к нему вместе с креслом. Нет, он не шутил, это было видно по глазам, по сжатым челюстям.

— Ты чем треснутый? — спросил я, не повышая голоса. — Нас срежут еще до входа в атмосферу. Ты это понимаешь?

— Я — хороший пилот, — упрямо сказал он.

— Ты? — ему удалось-таки меня удивить. — С твоей реакцией?

У Влана на скулах опять расцвели пятна.

— На меня просто раньше никто никогда не прыгал! — сердито сказал он.

— У тебя теперь много чего будет «как никогда раньше», — парировал я. — Кто у тебя остался на Мах-ми? Подружка?

Скулы вспыхнули еще сильней. Чего же мы так краснеем-то?

— У меня там семья!

— И?

— Они экзотианцы! Пока я… — он запнулся, не желая посвящать меня в подробности своей личной жизни, — … был в соседней системе, там такое началось! Мне нужно их оттуда вывезти, понимаешь, ты, большой… — он не решился-таки меня оскорбить.

— Они — экзотианцы, а ты значит — нет? — усмехнулся я.

— Я — нет. Кровь есть, но это неважно совершенно.

— Что ж, может и неважно… Ну, пошли тогда.

Я встал.

— Куда пошли? — румянец пропал и глаза расширились.

— В мою шлюпку пошли, дурак. На корабле мы никак не проскочим. Слишком большая мишень. Каким бы кто пилотом себя не возомнил, есть характеристики систем наведения. А на шлюпке, если повезёт, сядем по-тихому… Большое у тебя семейство?

— Трое.

— Войдут.

— Как я потом с тобой рассчитаюсь?

— Ты? — удивился я.

Ни на какой «расчет» я не рассчитывал. С моей стороны затеянное являлось чисто гуманистическим актом.

— Ну, подумай. Только в процессе думай, когда ногами двигать будешь. Времени у меня — не вагон. Да и у тебя, учитывая, что на Мах-ми творится, тоже.

В своей посудине я демонстративно переключил второй пульт в режим дубля. Пусть сначала эта птичка докажет мне, что она вообще умеет летать.

Влан не сказал ничего. Молча сел, надел шлем. Движения скупые, привычные. И то ладно. Я резко дернул шлюпку свечкой, потому что горючего у меня и так достаточно, а тут ещё и навязывать его же, видимо, будут. Зато мы легли на курс, едва только оторвавшись.

— Сам стрелять умеешь? — спросил я чудного своего напарника.

— Практики не имел, по людям стрелять, — буркнул он.

— Ты, поди, из «этих»? — развеселился я. — «Право на жизнь и право на смерть дается человеку богом…» — проблеял я голосом расчувствовавшегося проповедника.

— Да, из этих! И что?! — взвился он.

— Да ничего, пожалуйста, — я понял, что дразню его.

Мне нравилось, его дразнить. Он так охотно заводился. Эх, нам бы таких парочку в подразделение. Жизнь стала бы светлее и ярче.

Настроение мое улучшалось с каждой минутой. В космосе я вообще чувствовал себя увереннее, чем на грунте.

— Сам-то родом откуда? — весело спросил я Влана, предвкушая его шипение, вранье и прочие, редкие в солдатской жизни прелести.

Далее я намеревался спросить его о первом сексуальном опыте. Я ожидал, что полукровка начнёт с песни на тему «Не твое дело, право». (Был такой свежий шлягер). Я даже приготовился ему подпеть. Но Влан неожиданно нахмурился и буркнул, что не знает.

— Как это? — удивился я. — В наш век чипов и электронных номеров?

— А вот так, — пожал плечами Влан. — И вообще на территориях экзотианского подчинения с «номерами» не так уж и строго. — Может, я даже на Мах-ми и родился, только карточки рождения у меня нет.

— Так ты, получается, всю жизнь работаешь нелегально? Торговля на астероидах и всё такое?

Влан коротко кивнул уже по-нашему, наклонив голову к ямочке на шее. Шея у него длинная, кивок вышел долгий, не по уставу.

— А почему не легализовался?

— А твоё какое?

Я фыркнул. Заводился он с полуоборота.

— Как же ты голубь (местные орлы питаются, в основном, этой птицей), вообще мне доверился?

Влан нахмурился. Я-то понимал, что у него просто не было выхода. Но сам-то он въехал в это или нет? Полукровка посмотрел на меня. Я улыбался своим мыслям, одновременно посматривая на него и выполняя не самый простой манёвр — уклонение от двух встречных астероидов и одного движущегося поперек курса. Манёвр привычный, руки двигались механически, и я отмечал, что Влан следит за моими движениями, повторяя их не на автомате, как было бы привычно мне, а копируя и примеряясь. Похоже — стопроцентный самоучка. Не отработаны реакции на машинах и тренажерах, но котелок варит — я видел, что движения не так уж и запаздывают. Влан перехватил мой взгляд и снова покраснел. Я не выдержал, захохотал. К его чести он не бросил пульт и не полез на меня с кулаками. Секунды три полукровка сидел, закусив губу, а потом засмеялся со мной вместе. Кое-чему его жизнь, значит, уже научила. Я тоже знал это правило — если над тобой смеются, а ты не можешь дать в морду — тоже посмейся. Над собой. Впрочем, смех не мешал мне смотреть в оба — не хотелось бы за забавами проворонить большой камушек и продырявить шлюпку.