Думаешь, это любовь? - [63]

– Что ж вы, мамаша, так плохо за детьми-то смотрите! – громогласно пророкотала она.

– Я? – только и смогла пискнуть я, когда она навалилась на меня своей необъятной грудью.

– А кто? Я, что ли? Мне вообще надо на вас в милицию написать! А ну, давайте документы! Додумались, детей родных в лесу бросать. – Мадам Платок смотрела на меня так, словно обдумывала, стоит ли меня сожрать. Я поежилась от непроизвольного страха. В ее нутре таких, как я, пятеро поместится.

– Ты чего ей наплела? – зло прошипела я Дашке, которая старательно отводила глаза и под шумок быстренько будила Алешку.

– Я вам покажу родительские права! Вы у меня еще по судам побегаете. А что, если б они померзли?

– Я тут ни при чем, – попыталась отвертеться я, осторожно меняя позицию.

– Зачем рожают такие, не понимаю! – громыхала она. – Что вам, на аборт трудно сходить. Всем бы легче было.

– Обязательно учту, – угодливо кивнула я, сравнявшись с дверью. И, кивнув Дашке, крикнула: – Бежим!

– Что? – только и успела раскрыть рот мадам Платок, но мы уже вылетели с грохотом на улицу и в панике и дурацкой суматохе паковались в Сашкину машину, где он сидел с выражением высшей степени недовольства на лице.

– Гони давай! – проорала я, закидывая детей на заднее сиденье и запрыгнув чуть ли уже не на ходу.

– А что случилось? – сонно переспросил он, стартуя.

Тут за нами вслед вылетела Платок и завопила:

– Я на вас управу найду. Я номера-то списала.

– Что она списала? – помотал головой в непонимании Саша.

Я засмеялась и подмигнула Дашке.

– Номера твои. Будет тебя родительских прав лишать.

– Ну, бог в помощь, – усмехнулся он и повернул на большую дорогу.

Я откинулась на спинку кресла и посмотрела назад. Там сидели два таких прикольных нахохлившихся перепуганных воробья, что странная, ненормальная и несвойственная мне нежность залила меня до краев. Все хорошо. Все хорошо.

– Спасибо, – виновато пробубнила Даша.

Я внимательно посмотрела ей в глаза и, чуть помедлив, кивнула:

– Не за что.

– Почему ты так долго не шла? – спросил проснувшийся от этой суеты Алеша.

– Мы долго ехали, – объяснила я.

– А до этого? – уточнил он.

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, вчера? В выходные? Где ты была, я тебя ждал, – как бы между делом, заметил он.

Я сглотнула комок и сказала:

– У меня были дела.

– А теперь кончились?

– Даже не знаю, Алеш. Вряд ли, – ответила я, и дальше мы поехали в тишине.

Телефон Константина так и не отвечал. Я решила, что не буду ни о чем расспрашивать Дашу. Захочет – сама расскажет, да и не мое это дело. Сдам их с рук на руки и уеду. От этой мысли мне стало грустно, и я закрыла глаза. Мелькающие огни усыпили и Алешу, и Дашку, и даже меня. Мне снилась какая-то чушь про консервированные помидоры. Я доставала их, надкусывала и понимала, что у них почему-то совсем нет вкуса. Банок было много, и через какое-то время меня начало тошнить от такого количества безвкусных помидор. Я все пыталась отыскать нормальный и, как водится, уже даже почти нашла, как вдруг меня зашатало и затрясло.

– А? Что? – вздрогнула я, с трудом разлепляя веки.

– Хватит дрыхнуть, прибыли. Мы практически возле твоего дома, – хмуро буркнул Сашка, двигаясь по дороге мелкими неприятными рывками.

Так вот почему меня во сне тошнило. Мы попали в одну из бесконечных московских пробок, которые с морозами становятся еще злей.

– Езжай дальше, нам надо на Щелковскую, – сказала я, зевнув.

– Ну уж нет. Дальше разбирайся сама. Я доставил вас до твоего логова, и все. И так вечер насмарку, какого хрена я должен нянчиться с чужими детьми? – ворчливо спросил он.

– Нет, ты не должен, – согласилась я. – Считай это просто актом милосердия.

– Для них? – он кивнул назад, где спали детишки.

Я покачала головой.

– Для меня. И… спасибо тебе за все.

– Почему-то мне кажется, что ты все-таки не до конца порвала с этим парнем, – нахмурился он.

Я вздохнула.

– Может быть, но только он-то порвал со мной окончательно. У него на первом месте дети, а я для них не подхожу.

– Да? Почему же? Пельмени ты варишь прекрасно, – поддразнил меня он.

Я усмехнулась и похлопала его по плечу. Он высадил нас около подъезда, помог мне выгрузить спящего Алешу из машины. Даша, хоть и сонная, шла сама. Оставив детей дома, я сбегала в магазин, купила каких-то крекеров и йогуртов, чтобы хоть как-то их покормить. Если бы Сашка не подшутил надо мной так напоследок, я бы обязательно сварила пельменей. А теперь мне было как-то неудобно, поэтому я приготовила крепкий чай, замотала Алешку в плед, дала ему шоколадное яйцо (дурацкие сюрпризы, о которые я постоянно спотыкалась, когда жила у Константина) и кое-как соорудила жалкое подобие ужина.

– Ну, вот и все. Вы в безопасности, – улыбнулась я, глядя, как Даша с аппетитом лопает крекеры, заедая их йогуртом и шоколадом.

– Спасибо, что нашла нас, – пробубнила она с набитым ртом.

– Не за что. Теперь осталось понять, что мне с вами делать дальше. И как все это объяснять вашему папе.

– А папе все равно, – вдруг невесело усмехнулась Даша. – Ему лишь бы на кого-нибудь нас свалить.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

Костя, на мой взгляд, был великолепным отцом, так что слова Дарьи звучали как навет.