Духовные упражнения и античная философия - [46]

(и); разума достаточно философу и он не нуждается в бесполезных знаниях (30).

Все сентенции книги IV являются, таким образом, духовными упражнениями актуализации трех топосов Эпиктета. Иногда, как мы видели, в них излагаются все три топоса, иногда делается аллюзия на две из них, а иногда они посвящаются одному отдельно взятому из этих топоте. Книга IV строится по принципу, характерному для всего творчества Марка Аврелия в целом. Отметим мимоходом, что если в книге IV мы не нашли сентенции, объединяющей темы ι и 3, то примеры этой связи можно найти в других книгах, например, в

37 (критика суждения, тема N5 3, и космическое видение, тема N5 ι). Можно взять в качестве принципа для толкования всего творчества (за исключением нескольких редких сентенций, часто представляющих собой цитаты из других авторов) схему трех топоте Эпиктета: каждая сентенция старается их актуализировать, сделать живыми, либо все вместе, либо по два, либо отдельно.

В заключение мы рассмотрим позиции историков, интересовавшихся тремя топосами Эпиктета, или двоичным или троичным изложением правила жизни у Марка Аврелия. Нужно отодвинуться не менее, чем на девяносто лет назад, чтобы найти первого автора, заметившего связь между троичной схемой Эпиктета и троичными сентенциями Марка Аврелия. Речь идет об

А.Бонхеффере 112). Но он не заметил, что эта связь позволяет объяснить все Размышления Марка Аврелия. И тем не менее, его анализы сохраняют всю свою ценность и сегодня. Он дал замечательное развитие содержанию трех топосов Эпиктета 11Э), четко распознал, что деление на три топоса есть оригинальное творчество Эпиктета 114), и правильно увидел, что Марк Аврелий воспроизводит это деление в своих троичных схемах 115). Он прямо подчеркнул тот факт, что параллели с этими тремя топосами, которые, как полагают, можно обнаружить у Цицерона и Сенеки, на самом деле крайне отличаются от деления, предложенного Эпиктетом и, вслед за ним, Марком Аврелием 11б). Странно, что эта прекрасная работа Бонхеффера практически игнорировалась его последователями М. Поленцем, В. Тей- лером и X. Р. Нойеншвандером. Здесь перед нами интересный пример в истории гуманитарных наук: он позволяет развеять иллюзию, будто эти науки продвигаются вперед с равномерным ускорением. Нужно признать, что в той или иной области иногда случается попятное движение, которое в общем объясняется путаницей, введенной в ту или иную проблему тем или иным ученым. В нашей проблеме свою пагубную роль сыграла более или менее мифическая фигура Посидония. Она помешала В. Тейлеру 117) и, вслед за ним, X. Р. Нойеншвандеру 118) узреть тесную связь, существовавшую между Марком Аврелием и Эпиктетом, и особенно распознать оригинальность Эпиктета. В. Тейлер подпадает под гипноз некоторых бинарных схем у Марка Аврелия, группирующих в нашем толковании тем № ι и N5 2, то есть согласие с волей универсальной Природы и действие сообразно разумной природе. Среди этих схем он, впрочем, взял только те, где Марк Аврелий увещевает «следовать богам» и «быть праведными по отношению к людям», то есть те, в которых он объединяет «благочестие» и «справедливость» 119). Он считал, что смог узнать в этих формулах отзвук Теэтета, 176b, который тоже объединял благочестие и справедливость, а также он думает, что обнаружил параллели у Цицерона, которые свидетельствуют о посидонийском происхождении этой схемы. Для него троичные схемы являются лишь расширением 120) этих бинарных формул: добавление критики представлений якобы соответствует аналогичному расширению схемы у Сенеки, и опять же, соответственно, влиянию Посидония. Сказанное выше позволяет нам легко опровергнуть такое толкование. Прежде всего, В. Тейлер не усмотрел фундаментальной связи, существующей между троичными схемами Марка Аврелия и тремя топосами Эпиктета. То есть, он не увидел, что именно троичные формулы являются первоначальными, потому что они соответствуют полной систематической структуре, столь же замкнутой на самой себе, как система трех частей философии. Затем, он не увидел, что бинарная схема, привлекшая его внимание, является всего лишь частным случаем рядом с другими бинарными схемами: Марк Аврелий не только объединяет темы ι и 2, но также темы г и 3, и ι и 3. Соответственно, изученная

В.Тейлером схема не должна опережать другие; она лишь производное от первоначальной троичной структуры. Кроме того, противопоставление благочестие- справедливость является лишь одной из форм, в которую облекается эта двоичная схема в Размышлениях. Для объединения тем ι и г Марк Аврелий вполне естественно нашел традиционные формулы, восходящие, наверное, к Платону, но эти формулы стали видом общего представления в эллинистическую эпоху: соединить пиетет к богам и долженствование по отношению к людям. На самом деле, темы ι и г (согласие на волю универсальной Природы и разумное действие) представляют у Марка Аврелия гораздо более богатые и разнообразные аспекты. Наконец, сближения с Сенекой 121) малоубедительны. То же самое относится к параллелям между тремя топосами Эпиктета и троичными структурами у Цицерона 122), Сенеки 123) и Евто- рия 124), на которые М. Поленц 125) указывает без комментария. Таким образом, мы можем поддержать наш вывод: три топоса Эпиктета являются одним из ключей к Размышлениям Марка Аврелия. Этот вывод важен для общего толкования, которое можно дать творчеству императора-философа. Мы уже знали, что его Размышления были духовными упражнениями. Но теперь совершенно ясно представляется, что эти духовные упражнения практиковались Марком Аврелием согласно строгой методике, той самой, что была сформулирована Эпиктетом. Каждый раз, когда он пишет сентенцию, Марк Аврелий точно знает, что именно он делает: он упражняется в дисциплине желания, или в действии, или в согласии. Делая это, он философствует. Он занимается физикой, этикой, логикой. Содержание Размышлений, таким образом, предстает перед нами в гораздо более структурированной и гораздо более строгой форме. В то же самое время нам приоткрывается на конкретном примере важность методов практики духовных упражнений 12б) в античности.