Духовенство в Древней Вселенской Церкви - [163]

 Само собой понятно, что собор Иоанна со своей стороны посылал к императору свои акты; это тем вероятнее, что его акты отличаются большей краткостью и носят характер посланий. Таким образом, в императорском книгохранилище постепенно скопились все акты Эфесского собора 431 года, так что стоило только сгруппировать их и разместить в известном порядке, а затем издать или передать в распоряжение духовных константинопольских властей — и акты собора становились общим достоянием. Но мы думаем, что и сам Кирилл Александрийский, отправляя подлинные акты своего собора в Константинополь, без сомнения, делал с них копии, в интересах своего дела и на случай протеста, если бы посылаемые к императору акты подверглись бы злонамеренной или незлонамеренной порче. Мало того: хорошо засвидетельствовано и то, что сам Кирилл списки с актов своего собора рассылал расположенным к нему лицам; так, все акты или часть их сообщена была Кириллом известному архимандриту Евтихию, впоследствии еретику.[1017] Едва ли может быть сомнение и в том, что патриаршая библиотека в Александрии, благодаря заботливости Кирилла, обладала экземпляром этих же актов; это видно из деяний Эфесского собора 449 года (так называемого разбойничьего). На этом соборе была перечитана большая часть первого акта Кириллова собора,[1018] а именно перечитаны были святоотеческие свидетельства в пользу православного христологического учения, собранные александрийским нотарием Петром,[1019] а также извлечения из книг Несториевых («О догмате»);[1020] на том же соборе было прочитано шестое деяние Кириллова собора против пресвитера Харисия.[1021]Диоскор, преемник св. Кирилла Александрийского и председатель Эфесского собора 449 года, как мы склонны думать, привез с собой акты собора Кириллова (1-го Эфесского), захватив их из александрийской патриаршей библиотеки. Мы, впрочем, уверены, что как в руках Евтихия, так и в распоряжении Диоскора были неполные акты Эфесского собора 431 года, т. е. они заключали в себе лишь описание деяний Кириллова собора, с опущением деяний Иоаннова собора, ибо невозможно представить себе, чтобы св. Кирилл к актам своего собора, признанного потом высшей правительственной властью в качестве Вселенского Собора, захотел присоединить акты Иоаннова собора, который всячески поносил и злословил вождя собора, состоявшего из приверженцев Кирилла. Нужно полагать, мы не ошибемся, если станем утверждать, что в полном своем виде акты Эфесского (Вселенского) собора появились только после Халкидонского собора, когда произошло более действительное примирение «александрийцев» и «антиохийцев», двух богословских направлений. Местом, где впервые появились эти акты в полном виде, нужно считать Константинополь, по причине, которая уяснена нами раньше. Они извлечены были или из императорского книгохранилища, или из патриаршей библиотеки, стали употребляться в нужных случаях и таким образом приобрели официальное значение.[1022]

Из всего сейчас сказанного об актах Эфесского (Вселенского) собора 431 года вытекает такой вывод: акты этого собора появились на свете вследствие печальной случайности, вследствие раздора, которым ознаменовалась деятельность епископов, приглашенных заседать на III Вселенском соборе. Не будь этой случайности, вероятно не было бы и актов соборных, как не было составлено таковых на соборах Никейском и Константинопольском. Случайность эту всякий назовет не радостной; но зато она была причиной протоколирования деяний соборных, причиной появления первых актов, обязанных своим происхождением Вселенскому Собору. Невольно припомнишь пословицу: нет худа без добра.

Можно сказать, что III Вселенский собор создал прецедент, с которым должны были считаться последующие Вселенские Соборы, к великому счастью и радости церковно-исторической науки, находящей в актах Вселенских Соборов богатейший и драгоценнейший материал, который, как мы замечали выше, далеко не использован ею и по настоящую минуту.

Указанный прецедент тем менее мог лишаться значения, что вскоре после III Вселенского собора открылась деятельность IV Вселенского собора, который со своей стороны упрочил прецедент, создавшийся еще так недавно и потому ни кем еще не забытый. Что такое был собор Халкидонский? Халкидонский собор был не чем иным, как кассационной инстанцией по отношению к собору Эфесскому (разбойничьему) 449 г., а этот последний, в свою очередь, был кассационной инстанцией по отношению к поместному Константинопольскому собору 448 года. История этих соборов слишком известна, чтобы чувствовалась нужда напоминать ее. Да и не в этом дело. Являясь тем, чем они были, как мы сейчас сказали, они должны были обладать и оставить нам акты, иначе и быть не могло. Если Халкидонский собор имел значение кассационной инстанции по отношению к собору разбойничьему, то он должен был иметь акты подлежащего кассации собора и занести на страницы свитка свои приговоры об этом и соприкосновенных вопросах со всей подробностью, ввиду величайшей важности дела; а ранее того, собор разбойничий, подвергая оценке подлежащий кассации собор Константинопольский, обязательно должен был внести в свой свиток полностью акты этого собора, хотя бы ради той ненависти, какую Эфесский (II) собор питал к Константинопольскому, и это тем легче было ему сделать, что акты собора 448 года существовали и имели все качества документа, над которым стоило потрудиться кассационной инстанции. Но и об этом хорошо известно всем, кто хоть немного знаком с церковной историей. Мы свою речь ведем, конечно, к тому, чтобы сказать: IV Вселенский собор никак не мог обойтись без протоколирования своих деяний, а результатом этого дела являлись соборные акты. После же того, как два очень влиятельных Вселенских Собора (III и IV) имели и оставили нам акты, последующим соборам невозможно было не иметь актов. Таким образом, после III и IV Вселенских соборов, в силу их примера, возникает обычай, которому уже не могли изменить все дальнейшие Вселенские Соборы. Вот тот путь, которым, по нашему мнению, церковь пришла к мысли составлять протоколы деяний Вселенских Соборов, хранить и издавать акты, в которых заключены эти протоколы, всегда под контролем многих глаз, просматривавших их ранее скрепления их надлежащими подписями. Еще последнее сказанье... Говорят, что история не повторяется: но, кажется, этот афоризм нужно принимать с ограничением. По крайней мере с протоколированием актов Вселенских Соборов повторилась одна старая история. Ход развития этого дела во многом повторяет историю протоколирования прений и решений, как-то и другое имело место в римском сенате. А как было дело в данном случае в римском сенате, об этом находим сведения у знаменитого историка Т. Моммзена. Сообщая известия по вопросу о «протоколировании сенатских мнений и решений» в Вечном Городе, он говорит: «собственно записывание внесенных предложений (Vorträge) в древнейшее время (римского сената) встречалось только в исключительных случаях и по особенному указанию председателя. Обыкновенно это записывание производилось кем-либо из лиц низшего ранга или же наемными лицами. Но в важнейших случаях по распоряжению председателя это дело принимали на себя и собственно члены сената для того, чтобы запись приобрела наибольшую достоверность».