Духи рваной земли - [70]

– Надеюсь, на совушке ее любимое сомбреро!

– Мы на Территории, – напомнил Штукарь, – а значит птица – американка.

– Судя по тому, что я видел, Новая Мексика ничем не лучше старой.

* * *

Брент вогнал в стену седьмой штырь, спустился по стремянке и остановился у последней из восьми бойниц, расположенных на южной стене.

– Мне нужно два часа, – сказал Глубокие Озера.

– Хорошо, – кивнул Длинный.

Брент отвернулся от стены. Обмазанный чем-то темным, индеец подошел к форту, держа за когти висящего головой вниз огромного сыча с громадными желтыми глазами.

– Я на периметр, – сказал Штукарь и забросил на плечо многозарядную винтовку.

– Когда будешь возвращаться, сделай дугу пошире, – предупредил Длинный и кивком указал на темные ямы, в которых уже лежали мины. – Поезжай прямо к отвесной скале и срежь к востоку через кладбище.

– Так и сделаю.

– Не хотелось бы, чтобы ты подорвался, – пошутил младший Плагфорд.

Штукарь направился к конюшне.

– Если живым из этой переделки выйдет только один, скорее всего это будет Стиви.

– Надень броню, – бросил ему вслед Длинный, – и поезжай на моей кобыле – она быстрее всех.

– Спасибо.

Ярдах в десяти от Брента Глубокие Озера зашел на кладбище, столкнул каблуком могильный камень и бросил на ровную каменную плиту сыча, который еще хлопал, пытаясь взлететь, сломанными крыльями. Из кармана жилета индеец вынул две деревяшки, каждая по два дюйма, и положил их по обе стороны от головы птицы. Глаза той заволокла молочная пленка, как будто у нее внезапно и очень быстро развилась глаукома.

Глубокие Озера ударил по деревяшкам плоским камнем, и череп сыча треснул, словно грецкий орех. Умирая, птица хватала воздух слабеющими когтями.

Штукарь – верхом на вороной кобыле и в броне, – отъезжая от конюшни, помахал Бренту.

– Мистер Плагфорд.

– Будь осторожен, – напутствовал его ковбой.

– У меня преимущество: я негр, и кобылка у меня черная. – Штукарь посыпал пылью седые волосы и поскакал вниз по склону, к темному лесному массиву примерно в пяти милях к югу от форта.

Брент помахал рукой, повернулся к стене, забил очередной штырь и спустился по стремянке. Неподалеку Глубокие Озера выковырнул что-то из треснувшего черепа совы и отправил в рот.

– Ты чувствуешь его в себе? – спросил ковбой. – Дух?

– Сразу он не приходит.

Брент передвинул лесенку, поднялся на пять ступенек и приставил к стене острие.

– А сколько нужно времени? Час?

– Чтобы принять в себя сущность животного, я должен поспать.

– Почему так?

– Спящий мозг незащищен и может принять чуждое присутствие. – Индеец проглотил второй бледный комочек. – Бодрствующий мозг полностью закрыт.

– Когда поглощаешь птицу, тебе снится, что ты летаешь? – Брент ударил молотком по штырю. Полетели искры. – Ты видишь ее глазами?

– Сущность не проявляется столь очевидно.

– У меня были сны с полетами после того, как расторг помолвку. Много снов.

Индеец продолжал есть.

– В твоем племени все так едят? – Едва задав вопрос, Брент тут же пожалел об этом.

– В моем племени меня ребенком бросили в костер, потому что я был мелкий и болезненный. – Глубокие Озера расщепил голову сыча, как это делают с раковиной. – Этот обычай – мой собственный и ни к одному племени отношения не имеет. – Лицо индейца сохраняло бесстрастное выражение.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Ты и не обидел. – Глубокие Озера выковырнул желтый совиный глаз.

– Брент.

Ковбой посмотрел на Длинного Клэя.

– Забей еще один и пойди отдохни.

– Да я поработаю, – возразил ковбой.

– Для драки ты мне нужен свежий, – сказал Длинный.

– О’кей.

Брент ударил по штырю и загнал его в раствор.

Глубокие Озера съел совиный глаз.

* * *

Брент прошел мимо уборной, железных листов, стоявших у оплавленной печи, спящих женщин, столов с винтовками и снаряженными магазинами – к лежащему громадной кучей телу. Хотя лицо отца почистили, помыли и привели в порядок (огнестрельную рану над левым глазом временно заполнили глиной), выглядел он непривычно и неприкаянно. Ковбой погладил сложенные на груди руки, такие же холодные, как воздух в комнате.

– Мы будем драться до конца, обещаю.

* * *

– Мистер Стромлер.

Щеголь выглянул из ямы. По его лицу катился пот. Брент раскрыл бумажник, который вытащил из отцовского комбинезона, достал деньги и протянул джентльмену.

– Здесь остаток.

Натаниэль посмотрел на банкноты так, словно на них были изображены иероглифы.

– Знаю, плата жалкая, учитывая все случившееся, – заметил Брент, – но больше у меня нет, а вы помогали спасать моих сестер, и я в долгу перед вами.

Щеголь принял деньги, сложил банкноты пополам и сунул в левый карман своих желтых штанов.

– Я также хочу извиниться за произошедшее, – добавил ковбой. – Знаю, извинение – только слова, но я чувствую, что должен сказать вам их.

– Я вас понял. – Натаниэль вогнал в землю штык.

Брент сообразил, что дальнейшие попытки завязать разговор с этим высоким озлобленным человеком бесполезны и, повернувшись, направился к форту.

– Когда вы только нанимали меня, как вы представляли себе дальнейшее?

Ковбой обернулся.

– Только не так. Я думал, что мы найдем бордель – приличный, ведь для этого и нанимали щеголя, – выведем сестер, убьем этого Гриса и, может быть, кого-то из его команды. Ничего особенного – отбить своих и воздать по заслугам негодяю.