Духи для прекрасной дамы - [51]

– Я бы на твоем месте поостерегся выставлять себя на показ. Хотя бы пока падре не обвенчал Вас – хохотнул Пьетро, лицо которого скрывала мрачная белая баута.

-  Ты уверен, что он слышит тебя? – перебил друга новой шуткой импозантный мужчина в кровавой бауте – Мне кажется, в своих мечтах он уже на крыльях любви раздевает прекрасную новобрачную, чтоб поскорей лишить ее невинности, до того как ее предъявят следующему мужу, этому бесхребетному Себастьяно.

– Ну не знаю, если бы я был на месте Тонио, то невинность красотки Франчески меня бы волновала меньше всего. Причем, я бы даже сказал, что не волновала вовсе. С таким королевским приданным я бы взял ее даже с десятком официальных и сотней неофициальных любовников – мечтательно протянул Пьетро. – Ну а бесхребетный ли Себастьяно или нет, это совсем не имеет значения при такой заботливой мамочке.

Друзья весело и громко рассмеялись, не обращая внимания на хмурый взгляд Антонио, высматривавшего заветную лодку на Гранд-канале.

– Представляю себе лицо старухи, когда она узнает, что Франческу увели у ее драгоценного отпрыска  прямо перед алтарем. Она так долго и упорно выстраивала этот союз, который озолотит ее, что страшно представить каков будет ее гнев! – голос Джованни уже не был жизнерадостным.

В переулке воцарилась тишина. Сеньора Катарина Дзиани, мать Себастьяно, слыла опасной особой, которая не гнушалась никакими средствами в достижении своих целей. Все, кто вставал у нее на пути, мистическим образом исчезали, налагали на себя руки, нечаянно падали с моста, путали  вино с домашним ядом для крыс, съедали несвежие морепродукты, падали с лошадей и т.д., список мог бы восхитить своим разнообразием, если бы не исход всех этих историй. Всегда один – заупокойная месса в соборе и местное кладбище на постоянное место жительства. К сожалению, кроме дурной славы до прямых обвинений никогда не доходило. И сейчас у этой старой паучихи была только одна цель – заполучить приданое старинного венецианского рода Бельтрами и политическую власть отца Франчески, влиятельного сенатора и приближенного Дожа. Попав под необъяснимое влияние пожилой патрицианки, чей род был на грани разорения, сенатор Бельтрами пообещал ей заключение брачного союза меж их детьми. Ходили упорные слухи, что без колдовства или наркотического дурмана здесь не обошлось, но это не мешало старухе готовить свадьбу Себастьяно и Франчески.

 Но Антонио не был бы собой, если бы не решился преломить ход событий. Для этого у него были все основания. Любовь прекрасной Франчески и, что уж скрывать, ее огромное приданое, делавшее ее еще прекрасней, заставили пересмотреть его взгляды на разгульную жизнь. К тому же, он в определенной степени был в схожем положении со старухой, промотав за карточным столом свое состояние, а одним аристократическим именем с кредиторами ему было не расплатиться. Посчитав сложившуюся ситуацию личным вызовом и занимательной игрой, молодой венецианец решил действовать решительно и дерзко. Он написал дяде Франчески – кардиналу Римской церкви и, расписав надвигающуюся опасность в отношении приданого племянницы от рода Дзиани, добавив, что в случае, если девушку обвенчают с ним по взаимному согласию, то он гарантирует немалый подарок в пользу святой церкви, естественно, из все того же приданого невесты. Неизвестно, что руководило кардиналом: любовь к финансовым интересам своей епархии или нежная привязанность к племяннице, но он пообещал молодым приехать этой ночью и  тайно обвенчать их без согласия отца новобрачной, о чем выдать соответствующие документы. А для необратимости сего акта, чтоб у отца Франчески не было желания оспорить брак, он посоветовал завершить союз «телесным актом», для чего готов был предоставить свое палаццо. В распоряжении у молодых была только эта ночь, завтра кардинал должен был возвращаться в Рим. И вот сейчас друзья ожидали гондолу с доверенными лицами кардинала, чтоб попасть в условленное место, где и произойдет церемония.

Новоиспеченный жених от нечего делать скользил взглядом по оживленной площади Пьяццо Сан Марко, недалеко от их укрытия. Здесь допоздна шла оживленная торговля и бурлила жизнь, хотя до вечера  почтенные граждане Венеции спешили возвратиться в более благополучные районы. Забавно было наблюдать, как площадь наполняется отчаянными головорезами, ищущими приключений  молодыми и не очень дворянами, уличными музыкантами всех мастей, дорогими  куртизанками, более доступными девками из местных притонов и просто странными парочками, о чем то договаривающимися, может о черных мессах, а может, и о том, как очередной матроне надоел ее задержавшийся на этом свете муженек. Вот, например, эта женщина в богатом платке зендале и  в золотой маске Либерти, одной из разновидностей популярной среди венецианок маски  Dama di Venezia. О чем она так оживленно спорит с этим неприятным коротышкой в маске Доктора Чумы?  Тонио не любил эту мрачную маску с длинным хищным клювом, приличные люди не надевали ее просто так без серьезного повода. Если же учесть, что поводом обычно была Чума и прочие эпидемии, то увидеть человека в такой маске было плохим предзнаменованием, а уж что она сулила своему владельцу при  постоянном ношении – и подумать было страшно.  Забавно, что суеверия совсем не волновали женщину. Она бесцеремонно взмахнула рукой, заставляя замолкнуть Доктора Чуму, и решительно покачала головой. Но торговец смертью, как окрестил его для себя Антонио, схватил венецианку и что-то протянул ей, пытаясь прикрыть свой жест полами черного одеяния.