Дух трудолюбия (1-2) - [6]

— В столицу… — Бардин скривился: — Тут только его величество Император-батюшка ведает, Георгий Владьевич!

— А пойдемте-ка, дорогой мой, ко мне в кабинет. Отведаем великолепнейшей вишневой наливки. Домашнего приготовления. Самолично готовил. Там и поговорим о делах наших скорбных.

И оставив потерпевшего парня на попечение писаря в зале, мужчины ушли. Выпив по стаканчику наливки и оценив все качества натурального продукта, помощник околоточного спросил асессора:

— Эх, хороша наливочка, Петр Ляксеич! Дык, какие ж дела у вас в нашем департаменте, а?

— И не говори, Георгий Владьевич! Хороша! Ты знаешь, парень у меня тут! Дурень, ей богу, дурень. Чуть под паромобиль Николая Аполлоныча не попал. И хорошо, а то знатный скандал бы вышел. Бо спешили мы. А ты знаешь, как мой к писакам газетным относится?!

Собеседник понятливо кивнул:

— В последний момент он отпрыгнул, но вишь — неудачно. Приложило его мобилем крепко, но фельдшер ваш грит — целый. Молодой бо, гибкий. Амнезия ось только. И знаешь, Георгий Владьевич, сильно на моего старшого похож.

— Что у катайцев, слыхал, сгинул?! Ох, прости меня, вырвалось, Петр Ляксеич! На больное…

— Слыхал знать про Павла?

— Да как не слыхать, Петр Ляксеич? Знамо дело, ни про что посольский дирижабль погубить. Ироды!! Давай помянем!

Мужчины налили и выпили еще по одной.

— И как ты?

— Да как. Переболел я, работой ось живу. Ну и младший заодно растет да Варвара-краса, отрада моя.

— Дак что думаешь дальше, Ляксеич!

— А что тут думать! В приют везти парня надо. Когда еще розыск найдет. Сам посуди, Георгий Владьевич. Документов у парня нет никаких. А одежа на ем хорошая, наверное, из купцов али знатных. А раз так, и в прочем его превосходительство Николая Аполлоныча поберечь надо. Великий Князь наш его за допущенный скандал по головке не погладит. А мне он начальник как никак. Георгий Владьевич, не в службу, а в дружбу. Подскажи, куды парня везть?!

— Дык, говоришь, сильно на твоего сына похож?!

— Ну есть за парнем такое.

— Обожди, не спеши, Петр Ляксеич. Есть тут у меня одна мыслишка.

Ф-фух. Никого нет. Снова жду, сижу и жду, хорошо никто ко мне не пристает и ладно. Живот уже поет серенады:

— Елки-палки, как же есть хочется. Там не успел до дома добраться. Тут полдня уж прошло. Интересно, а вообще кормить будут? Или дадут, догонят и еще раз дадут? Пинком под зад. И вообще, на что я еду тут куплю?

Нащупываю в джинсах хороший швейцарский многофункциональный ножик, папин подарок, а в куртке, в скрытом кармане-непромокашке — маленький школьный калькулятор на солнечных батарейках.

— О, как хорошо, вещи из карманов городовые не нашли и не забрали, если что, на деньги сменяю. Ну на еду-то этого должно хватить.

Недавно полученный паспорт и новенький смартфон я, похоже, успешно утопил. Ну и славно. Наверное.

Снова едем с этим Бардиным и еще каким-то мужиком в темно-зеленой шинели на уже другой пролетке куда-то по новому адресу. Смотрю по сторонам, изучая город. Все интересней и интересней становится. Проехали красивый городской вокзал с большими арочными сводами навеса, под которым на платформе стравливал пар большой паровоз с темно-зелеными пассажирскими вагонами. К уличной стоянке возле вокзала подъезжали конные кареты и небольшие паромобили с опаздывающими на поезд пассажирами.

Улицы сменялись новыми улицами, каменные дома уменьшались в этажности, когда, наконец, проехав мимо огромной, больше похожей на склад, мастерской с вывеской «Ремонтъ паровых омнибусов и телег Арбузова» наша поездка завершилась. Со словами «т-пр-ру-у, милая» кучер остановил пролетку возле огороженного чугунным металлическим забором большого кирпичного дома, который стоял на отшибе улицы, чуть в стороне от остальных домов. Дом, к которому наверняка приложил руку хороший архитектор, был украшен красным облицовочным кирпичом и красивыми штукатурными деталями на фасаде, парадным козырьком стиля модерн и аккуратными рядами, похоже недавно посаженных, деревьев. Выпавший первый снег только добавлял деревьям шарма и очарования, делая приятной получившуюся картину. Над двустворчатой деревянной входной дверью висела большая вывеска с надписью «Императорский Ольгинский детский приют трудолюбия».

— Блин, елки-палки, меня ж в какой-то детдом привезли. Приехали, называется!

Городовой Олег Василич позвонил в звонок. Ему открыл дверь сторож. Увидев полицейскую стражу, мужик разом подбоченился, выпрямился и что-то спросил. После недолгого разговора всех посетителей сторож пригласил внутрь здания, правда попросив немного постоять в парадной. Оттуда было видно, как по главной лестнице поднимались наверх и спускались вниз дети и подростки обоих полов.

Вскоре за мной пришли. Какая-то миловидная толстушка со сторожем. После краткого разговора о событиях, предшествующих нашему появлению, Бардин сдал меня этой тётке и попрощался со всеми. Подойдя уже к выходу, он кивнул мне головой со словами:

— Ты не дрейфь, Сергей! Я тут через пару недель зайду, заодно проведаю тебя, ежели к тому сроку твои тебя не заберут!

— И нафига оно тебе нужно, ты как выйдешь за эту дверь и все. Поминай тебя как звали! — ответом ему были мои мысли. Я кивнул асессору и снова посмотрел на, принявшую меня у полиции, женщину: