Дух свободы - [14]

Первым улегся пес, а там и Артур скинул рюкзак и сел к ним рядом, потрепав зверя за ухом, и дал свою руку обнюхать, внезапно осознавая, что поднести ладонь к носу собаки, совершенно незнакомой кажется безопасней, чем пройти мимо машины ГАИ, но говорить об этом ничего не стал, наблюдая, как рядом располагаются другие, а Катя, включая камеру на телефоне, заявляет:

– Итак, история мира, знай: я сейчас на стеле и когда-нибудь этот день войдет в историю!

Затем она начинала снимать все вокруг – людей, толпу, гудящую жизнью на весь Минск.

– Так странно наблюдать, как флаг возвращается, наполняясь другим смыслом, – прошептала Маша, присев возле Артура.

– Ну кто-то с флагом был всегда, – гордо сказал Иван и тоже устроился на траве.

– Не в этом дело! – возмутилась Маша. – Теперь эта красная полоса – кровь на нашем законном желании перемен. Мы всего лишь хотели честных выборов, все хотели, а это желание окропили кровью.

– А теперь делают вид, что ничего не было, – подала голос тихая Валя, осторожно стоявшая за спинами говорящих и обнимая себя за плечи. – Ну правда, как так можно?

В ответ ей только плечами пожали.

– Я могу большой список вопросов выдать, – сказал на это Артур, – но ответов так же не будет.

– Нет, ребята, – настояла на теме Валя, резко опускаясь на траву, словно внутри нее что-то наконец натянулось до предела и лопнуло. – Вы понимаете, что для них это нормально? Они явно поступали так и не раз, просто никогда так массово. Мы для них действительно идиоты, быдло тупое, уроды без права на мнение, для тех, кто должен нас защищать, должен же!

– Должен, – согласился Руслан, – именно поэтому надо стоять до конца, чтобы законы в нашей стране по-настоящему соблюдались, а не власть была законом.

– Кстати, кстати! Знаете, что узнала! – сказала Катя, закончив свою документальную съемку для Вити и истории, и подлетела к ребятам, завязывая флаг на плечах, как плащ. – Появилась информация, что мы тут собираемся притеснять русскоязычный народ!

– Мы? – не понял Сергей, тоже устраиваясь на траве.

– Ну да! Дескать, если протесты победят, то Беларусь сразу выйдет из СНГ[63], запретит русский язык и вообще отвернется от России на запад.

– Чего?! – возмутился Сергей. – Что за чушь?!

– Ну вот такая вот, – пожала плечами Катя. – Я тоже обалдела, оказывается, нас тут волнует внешняя политика.

– Пиздоболы, – выдохнул Сергей.

– Это они сценарий с Украины достали? – спросил Кирилл, устраиваясь в тени со всеми. – Майданом опять пугают? Девяностыми пугали, устроили нам девяностые, теперь опять конституцию с методичкой[64] перепутали?

– Ну блин, – басовито выдал Иван. – Как настоящий националист (Прошу не путать с нацистом[65]!), я хочу сказать, что хочу видеть больше белорусского языка, но у меня его родная мать не знает. Хто з вас зможа гаварыць по-беларуски? А, сябры?[66]

– Не здзеквайся[67], – ответил ему на это Артур, с которым они встретились взглядом.

– Добра[68], – с улыбкой ответил Иван, поднимая руки. – Обычно вообще никто ничего не может сказать, когда я внезапно перехожу с одного языка на другой.

– Но понятно всегда было, но говорить – да, очень трудно, – призналась Катя, хотя последнее время почитаешь новости «па беларуску»[69] и начинаешь уже сам переводить в голове туда-обратно, но нет, так же болтать я не смогла бы.

– Так вот, надо быть идиотом, чтобы решить, что у нас тут можно запретить русский, – подвел итог Иван.

– А идиотами мы сыты, – заключил Сергей.

– Да, – согласился Иван, первым рухнув на траву и закрыв глаза. – Сначала надо добиться правды и работы нынешних законов, потом думать про все остальное. Причем это не мы думать должны, а правительство, которое сидит и…

– Тихо! – перебила его Инна. – Он же сейчас если начнет, то до вечера будет говорить…

– Нацистов не спрашивали, – хохотнул Сергей.

– Наркоманов, тунеядцев тоже, – также весело ответил Иван.

– Овец не забудьте, – подала голос Маша, заставляя всех рассмеяться, потому что если вокруг эти самые наркоманы вот в таком количестве, красивые, улыбающиеся, то этот мир совсем сошел с ума.

– Кстати, про наркоманов и фашистов, – вспомнил Кирилл, – как вам сюжеты про татуированных рецидивистов, которые стоят во главе протеста?

– Если хватать всех подряд, – строго сказал Артур, – рано или поздно можно схватить наркомана, рецидивиста и шлюху, даже в одном лице, потому что, если ловить всех подряд, можно поймать кого угодно, вопрос в том, кто будут все остальные.

После него даже говорить оказалось как-то сложно, просто бутылка с водой снова прошла по кругу и вернулась уже пустой в рюкзак.

– А вы тоже больше не слышите гула машин? – спросила внезапно Валя. – Он не стих, но стал так привычен, что его уже не замечаешь.

– И правда, – поразился Кирилл, который слышать гул машин стал, только задумавшись о нем.

– Если бы был здесь раньше, то пережил бы тишину, в которой в голове продолжают гудеть машины и петь Цой, – сообщил Сергей, глядя на людей у стелы, что все еще не захватили перекресток и даже не пытались это сделать, окружив его со всех сторон. – Ложишься спать, а оно все еще с тобой, и ты спишь с этим гулом в голове, точно зная, что права не имеешь сдаться, потому что…