Дух Меркурий - [53]
Я не хочу приводить слишком много цитат. Из сказанного должно быть ясно, что и философия врача представляет собой таинство. Поэтому почти само собой разумеется, что Парацельс был большим поклонником магии и искусства каббалистики, «Cabal». Если врач не знает магии, «то он сумасшедший и блаженный в медицине / более направлен на обман, нежели на правду Магия <ему> преподаватель и педагог»[609]. В соответствии с этим Парацельс и разработал наброски многих амулетов и печатей[610], при этом не без собственной вины нажив дурную славу колдуна О будущих врачах он говорит, и это прогнозирование будущего для него очень характерно: «Они будут геомантами / они будут адептами / они будут археями / они будут спагириками / у них будет квинтэссенция»[611] и т. д. Если сбылась химическая греза алхимии, то Парацельс чутко предугадал сегодняшнюю химическую медицину.
Прежде чем закончить свое слишком общее изложение, мне хотелось бы выделить один из весьма важных аспектов терапии Парацельса, а именно психотерапевтический. Парацельс еще знает древнейший метод заговаривания болезней, красноречивые примеры которого содержит уже древнеегипетский «Papyros Ebers»[612]. Парацельс называет этот метод «Theorica». Есть, правда, по его словам, Theorica Essentiae Curae и Theorica Essentiae Causae, но, как он поспешно добавляет: «Theorica curae et causae содержатся друг в друге и взаимосвязаны». То, о чем врач должен говорить больному, следует из собственного состояния врача: «Он должен быть совершенным, иначе он ничего не сможет сделать». «Свет природы» должен руководить им, он должен поступать интуитивно, ибо лишь благодаря иллюминации «Textus libri Naturae» станет понятным. «Theoricus medicus» поэтому должен говорить о Боге, ибо Бог создал врача[613] и лекарства, и, подобно тому как теолог берет свою истину из откровений Священного писания, врач черпает свою из «света природы». Theorica для него — «Religio medica». Он дает пример того, как следует пользоваться Theorica, т. е. как говорить с пациентом: «Или если есть человек, страдающий водянкой, то говорят / что печень у него простыла / и т. д. И также: у них есть склонность к водянке; этих слов слишком мало. Но если ты говоришь / это не теоретическое семя, оно становится дождем / дождь падает сверху вниз / из промежуточных пространств в такие-то и такие-то части, и таким образом из семени / становится вода / прудом / озером: так ты попал в точку. Потом вы видите ясное красивое небо / в котором нет облаков: в одно мгновение / появляется маленькое облако / оно разрастается и приумножается так, что в течение часа становится большим дождем / градом / ливнем / и т. д. Также и мы должны теоретизировать, из основы медицины / где болезнь / как нарисованная»[614]. Ясно, что такое суггестивное обращение должно подействовать на больного. Метеорологическое сравнение предрасполагает к осадкам: сейчас откроются шлюзы тела, и ascites[615] вытечет. Подобную психическую стимуляцию никоим образом нельзя недооценивать и для телесных болезней, и я убежден, что немало чудесных излечений нашего мастера связано с его превосходной Theorica.
Об отношении врача к больному он говорит много хорошего. Из совокупности его высказываний я в заключение хотел бы процитировать немногие, но очень красивые слова из «Liber de caducis»[616]. «Прежде всех вещей / весьма необходимо добиться милосердия / которое должно быть врожденным у врача». «Где нет любви, там нет искусства». Врач и лекарства, «оба не что иное / как милосердие к нуждающимся / от Бога». Из «дела любви» происходит искусство. «Так, врач должен не меньшим милосердием и любовью / чем Бог проявляет к человеку / также запастись». Милосердие — «наставник врачей». «Я под господином / господин подо мной / я под ним / вне моей службы / и он подо мной вне его службы. И так каждый на службе у другого /ив такой любви / каждый подчиняется другому». Врач — «средство <через которое> природа начинает действовать... лекарство растет без спроса / и вылезает из земли / когда мы уже ни о чем не просим». То, что делает врач,— не его произведение. «Упражнение в таком искусстве лежит в сердце: если твое сердце неправильное / то и врач из тебя неправильный». «Что бы он ни говорил от имени дерзкого сатаны / это невозможно». Поэтому надо доверять Богу. Ибо скорее «с тобой заговорят травы и корни/в которых тогда была сила / в которой ты нуждался бы». «Врач ест с обеда / к которому не пришли приглашенные гости».
Вот я и дошел до конца своего изложения. Я буду доволен, если мне удалось передать хотя бы некоторое впечатление о сколь странной, столь же и гениальной личности, а также о духовной атмосфере, окружавшей знаменитого врача, которого современники не без основания назвали «Luthems medicorum»[617]. Парацельс — это один из великих образов Ренессанса, которые в своей бездонности и сегодня, четыреста лет спустя, все еще представляются нам загадочными.
