Дуэт для одиночества - [8]
Теща была разговорчивой и неутомимой активисткой. Паша с детских лет помнил, как она вечно ходила с тетрадкой и кошельком, взимая с родителей взносы на букеты для учителей по случаю концертов, дней рождения и похорон. Пока жив был Матвей Семенович, Муськин отец, в доме царил относительный покой. Мотя любил поспать, вкусно поесть, пригласить гостей. Он заведовал кафедрой хорового дирижирования в педагогическом институте и от природы обладал роскошным басом. Мог и октаву взять, то есть уйти глубоко вниз, но делал это редко, после чего жаловался: если бы не партийность и мать-еврейка, точно в церкви бы пел. Рядом с ним теща, Нина Антоновна, сбавляла обороты и старалась вести себя тише. Cо смертью Матвея Семеновича нарушилась относительная гармония семейных отношений. Два визгливых сопрано абсолютно заглушили одинокий баритон, и Паша решил, что будет помалкивать до отъезда, а вот когда семья окажется за пределами родины, произнесет громко и отчетливо: «А не пошли бы вы, дорогие мои девушки, на хер».
Израильский вызов от дяди Левы, родного брата Матвея Семеновича, уже пришел. Предстояло оформление документов, а это означало потерю работы, вступление в полосу отчуждения, бумажной волокиты и унижений. Решили, что правильнее будет, если начнут все это после выпускных и вступительных экзаменов, чтобы ученикам не навредить. Но Паше казалось, что все вокруг все знают. Соседка по лестничной площадке заходила к теще за луковицей и подозрительно долго рассматривала их стеллажи в прихожей, даже замеряла пальцами расстояние до стены. Паше это очень не понравилось. У него состоялся суровый разговор с тещей, в процессе которого она всплескивала ручками, охала и брызгала на Пашу слюной: «Да как ты мог подумать! Да никому я не говорила! Что я, дура, что ли…» Относительно последнего Паша не сомневался – Нина Антоновна казалась ему воплощением глупости.
– Ну и что, если узнают, – пожимала плечами Муся, – пусть подавятся, мы больше не намерены жить в коммунистической тюрьме и пропагандировать принципы соцреализма в музыке.
Паша зверел:
– Меня от учеников отстранят! Тебе, конечно, на всех наплевать, весь твой струнный квартет, ой, ошибся, без тебя уже трио, наяривает «Хаву Нагилу» в каком-нибудь тель-авивском кабаке. А я должен детей перед поступлением бросить! Да одна Лизка чего стоит, как ее подставить? Анисов, думаешь, простит? Да никогда! Он в партии с черт знает какого года и меня в аспирантуру тащил, закрыв глаза на израильскую родню. А если узнают, первое, что сделают, – на учениках отыграются, вот увидишь.
– Чего ты орешь, можно подумать, что судьба твоей Целикович важнее нашей! Мы время тянем, а в любой момент может дверца захлопнуться, опять выпускать не будут, что тогда?
– Тут жить будем, музыку играть, писать и преподавать. Страна меняется, может, с этой перестройкой все будет не так, как раньше. Ты послушай, что говорят, хоть одним глазом в телевизор загляни. Неужели не видишь?
– Значит, ты ехать не хочешь? – Муся, прищурив глаз, смотрела на мужа, не скрывая злобы и презрения.
Паша замолчал. На самом деле он хотел уехать. Хотел, сколько себя помнил. А помнил с момента нестерпимого голода по ночам, наступавшего после детдомовских ужинов, съеденных быстро, пока старшие не отобрали, а то и не съеденных совсем, если замешкался. Гораздо позднее он понял, что принцип дедовщины – это закон пролетарского государства, единственный и непоколебимый. Если не прогибаешься, будь добр, получи на всю катушку. Хочешь защитить себя, свое достоинство – молодец, получи еще больнее. Его родители перед началом войны были сосланы в Воркутинский лагерь, а через несколько лет после этой самой войны в лагере родился Пашка. Ни отец, ни мать не дожили до смерти вождя, погибли один за другим. Первым отец – от туберкулеза, а за ним, при странных обстоятельствах, мать. Официальная версия – самоубийство, но Паша не верил, мама никогда бы не оставила его одного. Люди поговаривали, что забил ее до смерти вертухай, за несговорчивость. Пашу перевели в интернат, а там ему первый раз в жизни повезло. Учитель пения, организовавший интернатский хор, заметил уникальные способности мальчика. Через год индивидуальных занятий шестилетний Паша переиграл все пьески из «Детского альбома» Чайковского и начал разучивать «Времена года».
Петр Ефимович, так звали учителя, поехал на родину под Полтаву. Он и повез мальчика на юг в знаменитую специализированную музыкальную школу, тоже интернат, где царили немного другие законы. Кормили получше, хотя и там были те, кто посильнее и старше. В этом интернате царил дух соревнования, но не всегда честного и объективного. Пашина музыкальная одаренность столкнулась с амбициями маленьких вундеркиндов, которых с упорством дрессировщиков натаскивали педагоги и родители. За светлое будущее знаменитых детей боролись их наставники, а обезумевшие мамы и папы готовы были затоптать любого, кто встанет на пути успеха их талантливых чад. Пашка, сирота, невесть откуда взявшийся, далеко не у всех вызывал восторг. По школе разнеслась весть о почти моцартовском чуде: Паша мог, единожды прослушав, запомнить и сыграть произведение, которое одноклассники разучивали месяцами. Еще он улавливал высоту любых звуков, даже не музыкальных. Чириканье воробья, мяуканье кошки, шлепанье капель о дно умывальника отзывались в его ушах и голове нотами. Его и специальными приборами проверяли. Приборы подтвердили – слышит шкалу обертонов до самого что ни на есть предельного дробления, и четверти тона, и дальше. Тем не менее вокруг не прекращались разговоры, что мальчик умственно отсталый, а его экстраординарные музыкальные способности – что-то вроде отклонения в развитии.
Книга приключений страшной Маши стала продолжением рассказа, который был опубликован в журнале «Этажи» и собрал аудиторию в 300 тысяч поклонников. Читатели просили продолжить историю девочки, обладающей даром видеть близкую смерть и предупреждать об опасности. В новых главах, по-прежнему, Маше приходится бороться не только с человеческой ненавистью, но и с самой собой. Ее не слышат люди и наносят смертельные обиды. Попытки удержать обидчиков от роковых шагов не всегда удаются. Оказавшись в странном, полном загадок месте, она поймет, что корни зла тянутся на столетия вглубь.
«– Ну, Аленка, ты везучая, – приговаривала соседка тетя Вера, осторожно прикасаясь тампоном, смоченным в зеленке, к разбитому в кровь Аленкиному колену.Вера, актриса местного театра, была для Аленки ангелом-спасителем, воплощением неземной красоты и звалась тетей только потому, что восьмилетней Аленке тридцатилетняя Вера в матери годилась, но это не мешало им дружить. Если что случалось, Аленка бежала за помощью сразу к Вере, а не домой к маме и бабушке. Вера утешала, потом старалась как-то поговорить с домашними, чтобы они сильно не наказывали неугомонную девчонку…».
Книга талантливой писательницы Алёны Жуковой – это праздник для всех любителей качественной и одновременно увлекательной литературы. Сюжеты рассказов, вошедших в книгу, балансируют на грани реальности и сказки: волшебные ножницы в руках женщины-парикмахера вдруг меняют судьбы людей, ангелы-хранители спускаются на крыши земных домов, чтобы защитить своих подопечных, а разработчик компьютерной игры оказывается лицом к лицу с виртуальной героиней этой игры… Неординарный литературный талант Алёны Жуковой вызывает давно забытое ощущение волшебства – когда читаешь книгу и кажется, что мир становится пусть немного, но лучше.
Роман Алены Жуковой, лонг-листера «Русской премии», повествует о том, как неожиданным образом четыре поколения одной семьи оказываются вовлеченными в разгадку тайны древней книги-предсказания о судьбе России. Эта книга – клад, найденный перед Великой Отечественной войной в одном из русских сел, книга-оберег связана с судьбой Андрея Меньшого и Василия Темного, Бориса Годунова и Ивана Грозного, Алексея Михайловича и Елизаветы Петровны, Екатерины Великой и других.Преодолевая испытания, спасая и прощая друг друга, члены семьи Степановых раскроют тайну этого клада, а также секрет трагической любви первого русского царя из династии Романовых, Михаила Федоровича…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.