Дуэль - [5]

- Он так считает? - Лоренса это уже не забавляло. - Любопытно, что еще он говорит? - Ему показалось, что новая роль, придуманная Джанин, не в меру ее захватывает.

- О, он готов бесконечно рассказывать о себе, я уже говорила тебе. О своих дуэлях, о любовных приключениях. Один раз я напрямую ему заявила, что кружить головы женщинам ему нужно только для того, чтобы посмеяться над их мужьями, и он не стал отпираться.

- Он предпочитал шпагу или пистолеты? - Лоренс, не подавая вида, внимательно следил за выражением лица жены.

Она немного замялась с ответом.

- Вот в этом я не могла добиться ясности. Какое использовал оружие - не говорит, уходит в сторону и все тут. А однажды, стоило мне лишь предположить, что при дуэлях он не всегда вел себя как джентльмен, Родерик не на шутку обиделся. Молчал несколько дней. Потом, правда, когда вспышка раздражения прошла, сообщил, что на пистолетах равных ему не было; что он один застрелил шестерых перед тем, как погиб под Йорктауном. Ему было всего лишь двадцать семь. А временами он кажется еще моложе. Намного моложе, чем когда-либо был ты, дорогой.

- Застрелил шестерых? - сухо отозвался Лоренс. - И все они были мужья? - Для Джанин это была знакомая тема с новыми вариациями. Ей никогда по-настоящему не нравились мужчины-мужья, так же как и не нравилось ощущать себя женой. Более всего ей хотелось захватывающего чувства романтической напряженности, продляемого до бесконечности.

- Мужьями были трое или четверо, сейчас не помню. Но когда я спрашиваю, что потом случилось с их дамами - они ведь оказались свободными, и можно было на них жениться, - он увиливает от ответа и заявляет, какие у меня красивые брови или что-нибудь в том же роде. В общем, переходит на глупости.

- Почему же? Но твои брови и впрямь заслуживают комплимента. К тому же он, наверное, влюблен в тебя?

- О-о, Родерик от меня без ума. И он очень много думает о том, как устроить дуэль с тобой. Его это угнетает. Я имею в виду - невозможность швырнуть тебе в лицо перчатку.

- Не может швырнуть перчатку, пусть бросит стакан.

- Весьма неплохо, милый, - Джанин как будто не ожидала от него такого остроумия, - я предложу ему. Хочешь покажу, как он выглядит?

Лоренс почему-то вдруг испугался.

- Покажешь, как он выглядел, ты хочешь сказать?

Джаиин взяла супруга под руку и провела в гостиную, где на мольберте у окна был натянут холст, который она ему не показывала.

С картины смотрел молодой аристократ с тонким лицом, рот его слегка улыбался, и если бы не глаза, то портрет оставлял бы вполне приятное впечатление.

Глаза были темно-синие, почти черные. Они притягивали взгляд и не отпускали, словно отдавая некое приказание. И была в них какая-то особенная мрачная глубина. Глядя в эти глаза, Лоренс понял, что Джанин вовсе не рисовала Родерика Джемисона улыбающимся, это всего лишь изгиб губ.

Портрет был лучшим из всего, что Джанин когда-либо создавала при помощи красок.

- Великолепно. Превосходно. - Лоренс не мог сдержать восхищения,. но тут же, стараясь говорить как ни в чем не бывало, спокойно поинтересовался: - Значит, вот он какой - майор Родерик Джемисон?.

- Да, дорогой. Он сказал, исключительно похож. - Она залилась звонким смехом. - Но можно бы, говорит, нарисовать его и покрасивее, на что я ответила, что его невыносимое тщеславие начинает мне надоедать.

- Сделай второй портрет, - Лоренс взвешивал каждое слово, - но этот - просто замечателен.

- Надо подумать, может, и сделаю, - Джанин закрыла холст, голос ее стал вял и безразличен, - это было так весело.

Вечером, когда она уже спала, Лоренс наконец-то решился написать в Вашингтон лечащему доктору:

"В уединенном месте, каковым является этот дом, невроз Джанин начал развиваться в новом направлении. Она проводит дни в сплошных мечтаниях, устраивает с помощью доски для спиритических сеансов воображаемые беседы с умершими. Она, похоже, постепенно теряет чувство реальности".

Перо проткнуло бумагу и вошло в зеленое сукно стола. Разорвав письмо в клочья, Лоренс сжег его над кухонной плитой.

- Родерик сказал, что я должна тебя оставить, - заявила она за завтраком, улыбаясь и все еще потягиваясь после сна, - твердит, будто ты меня не понимаешь. Что не веришь ни единому моему слову о нем и считаешь, что я схожу с ума. Это правда?

Лоренс помешивал кофе и боялся поднять глаза. Рука его мелко дрожала. Неужели Джанин видела ночью, как он писал? Как потом все сжег, и догадалась о содержании?

- Родерик так и сказал? А что еще наговорил?

- О, да не обращай внимания, он вечно что-то придумывает. - Она махнула рукой, подошла к нему и поцеловала. Всю оставшуюся часть дня Джанин с напускной веселостью порхала, по дому, шутила и веселилась, отказываясь возвращаться к разговору о майоре Джемисоне.

Проснувшись ночью, Лоренс обнаружил, что жены рядом нет. Он осторожно встал, прокрался вниз по лестнице и, прячась в темноте, остановился перед входом в гостиную.

Джанин с помощью бумаги и щепок развела в камине огонь, другого света в комнате не было. Она смеялась и разговаривала сама с собой, а стакан валялся без дела на полу рядом с доской.