Дуэль в истории России - [15]
Но уже спустя два года императрица Екатерина I ушла в мир иной. На троне стараниями все того же светлейшего князя Меншикова оказался нелюбимый Петром его внук и полный тезка Петр Алексеевич, которому еще не исполнилось двенадцати лет. На другой день после венчания на царство, одиннадцатилетний император написал сестрице своей Наталье письмо: «Богу угодно было призвать меня на престол в юных летах. Моею первою заботою будет приобресть славу добраго государя. Хочу управлять богобоязненно и справедливо. Желаю оказывать покровительство бедным, облегчать всех страждущих, выслушивать невинно преследуемых, когда они станут прибегать ко мне, и, по примеру римскаго императора Веспасиана, никого не отпускать от себя с печальным лицом». Позже он озвучил эти слова на заседании Верховного тайного совета.
Воспитателем царствующего отрока был назначен Андрей Иванович Остерман, получивший титул обер-гофмейстера. Только что произведенный в адмиралы и имеющий к тому же чин фельдмаршала Меншиков освободил заточенную в Шлиссельбурге бабку юного государя императора Евдокию Лопухину и просил ее благословения внуку на брак со своей дочерью княжною Меншиковой. Еще через пару дней юный государь, войдя в покои светлейшего князя, где толпилось несколько вельмож, озадачил всех фразой: «Я сегодня хочу уничтожить фельдмаршала». Пока царедворцы в недоумении переглядывались, Петр II вручил Меншикову подписанный патент на чин генералиссимуса. Еще через несколько дней архиепископ Феофан Прокопович, будто бы в соответствии с волей покойной императрицы и с согласия Верховного тайного совета, а на самом деле под давлением все еще могучего Меншикова, совершил обряд обручения молодого царя с княжной Марией Александровной.
Царский воспитатель барон Остерман попал в Россию благодаря случаю, а случаем этим оказалась дуэль. Он был родом из Вестфалии, по происхождению незнатный человек,» сын пастора. Поступив в университет Йены, он попал в атмосферу веселья и буйных студенческих пирушек. Это было время, когда все студенты носили шпаги и готовы были обнажить их по любому поводу. На одной из таких пирушек студиозус Генрих Иоганн Фридрих Остерман повздорил с другим студиозусом. Разгоряченные винными парами, они вышли во двор, и Остерман проколол шпагой своего товарища. После этого он не мог оставаться в университете, не мог оставаться в Йене. Он вообще покинул Германию, оказался в Голландии и там, в Амстердаме, наткнулся на русского вицеадмирала Крюйса, который по поручению царя вербовал на русскую службу разных полезных и сведущих людей. Умный и честолюбивый Остерман понял, что он нашел свой шанс. Он поступил к вице-адмиралу в частную службу и принялся ретиво изучать русский язык. Вскоре он был уже в России. Понадобилась однажды Петру записка о каком-то предмете. Царю подали ее написанной по-русски и в таком превосходном виде, что царь не мог не спросить, кто ее готовил. Ему ответили, что иноземец, не более двух лет живущий в России. Царь немедленно взял иноземца в свою канцелярию.
«Никогда ни в чем этот человек не сделал погрешности, — говорил о нем Петр впоследствии. — Я поручил ему писать к иностранным дворам и к моим министрам, состоявшим при чужих дворах, отношения по-немецки, по-французски, по-латыни; он всегда подавал мне черновые отпуски по-русски, чтоб я мог видеть, хорошо ли понял он мои мысли». Был такой случай во время переговоров о Ништадтском мире: Петр вручил Остерману 100 тысяч червонцев на подкуп шведских дипломатов. Остерман употребил в дело и с пользою всего 10 тысяч, а 90 тысяч вернул в казну.
Граф Андрей Иванович Остерман.
Мог ли Петр, хорошо знавший иных казнокрадов, не обратить на это внимания? Петр пожаловал честному немцу титул барона, а по отставке Шафирова сделал его вице-канцлером. При Екатерине I Остерман не только сохранил эту должность, но был удостоен ордена Св. Андрея Первозванного и получил звание действительного тайного советника. При Петре II он становится, как говорилось выше, воспитателем молодого императора и его обергофмейстером при сохранении всех прежних должностей и членства в Верховном тайном совете. При всем при этом барон Андрей Иванович Остерман был одним из первых зачинателей того замечательного вольнодумства, которым прославился весь русский XVIII век.
После того как Меншиков внезапно попал в опалу (причины на самом деле накапливались давно) и был сослан сначала в одно из своих имений (Раненбург), а потом в далекий сибирский Березов, влияние людей типа Остермана усилилось.
Но не надолго. Император для коронации перебрался в Москву,
Вице-канцлер Петр Павлович Шафиров.
Повод же был характерным. Меншиков был вор масштабный, и все об этом знали. Погорел на мелочи. Летом 1729 года цех петербургских каменщиков поднес императору подарок в 10 тысяч червонцев. Юный царь тут же распорядился отправить их в подарок любимой сестрице Наталье. На беду, придворного в коридорах повстречал генералиссимус и поинтересовался, что тот несет. А узнав, тотчас отобрал, пробормотав при этом, что царь молод и счета деньгам еще не знает. На другой день император повстречал сестру и спросил, довольна ли она подарком. Увидев недоумение великой княжны, позвал царь придворного. «Меншиков отнял», — коротко объяснил тот. Позвали светлейшего. «Как вы смели, князь, не допустить моего придворного исполнить мое приказание?» — гневно спросил 13-летний император и топнул ногой. И Меншиков растерялся. Он, всесильный правитель России, не ожидал бунта от опекаемого им отрока. «О чем вы, государь, — забормотал он, — если вам так важны эти жалкие 10 тысяч, то я не только готов их вернуть, но сейчас же прикажу доставить из моей казны миллион». Этот эпизод был началом конца светлейшего князя.
