Дуэль умов - [61]

— Не такой уж я плохой, Луиза, как вам кажется.

— А я и не считаю вас плохим. Вы опытный человек, хорошо знаете свое дело. Сначала у меня сложилось о вас неверное мнение, очевидно потому, что вы предстали перед нами щеголем, а мы выглядели ужасно после путешествия на фелюге.

— И несмотря на этот вид, я все же не ошибся в вас. В моих глазах вы сейчас такая же, как и тогда.

— Истинный француз, вероятно, выразил бы это иначе, — рассмеялась Луиза.

— Неважно, главное — вы меня поняли…

— Скажите, Мишель, что заставляет вас снова и снова возвращаться во Францию?

— Очень уж нравится купаться в Средиземном море, — отшутился Мишель, — и только война дала мне возможность провести зиму на юге Франции.

Оба помолчали, и когда Мишель убедился, что его шутливый ответ не обидел Луизу, он попросил:

— Расскажите мне о себе, Луиза.

— Ничего интересного…

— И все-таки расскажите.

— Ну, раз вы просите… — произнесла Луиза, и глаза ее сразу стали грустными. — У меня три маленькие девочки.

— Вот те на! — воскликнул Мишель, искренне удивившись. — Как же вы решились оставить их?

— Это долгая история, Мишель.

— Луиза, и война продлится долго, так что рассказывайте все сначала.

— Когда Франция пала, — начала она, — французам в Англии пришлось выслушать немало ядовитых замечаний на свой счет. Конечно, потом все изменилось и к нам стали относиться доброжелательнее и с большим сочувствием. — Луиза умолкла, словно вспомнила те времена.

Мишель терпеливо ждал.

— Лондон все время бомбили. Я забрала девочек и уехала в Сомерсет. Правда, бомбардировщики изредка появлялись и там, но всегда пролетали дальше: их интересовали более важные объекты. У счастливой матери дел по горло, но все же иногда задумаешься… Как-то мне пришло в голову, что я избрала слишком легкий путь. В самом деле, что может быть проще, чем спокойно прожить до конца войны, спрятавшись за надежный щит материнства? А ведь другие, тоже с детьми, страдают от оккупации… Вот, собственно, с этого все и началось.

— Понимаю, — тихо проговорил Мишель. — Где же вы устроили детей?

— В монастыре в Брентвуде. У них есть две добрые тетушки и нежный дядюшка. По праздникам они берут девочек к себе. Бедные крошки не знают, где я. Им говорят, что я работаю в Шотландии.

— Сколько им лет?

— Мариан — семь, Лили — девять и Франсуазе — десять.

— А их отец…

— Он в армии… Но не думайте, что ему удалось бы отговорить меня. Я предпочитаю принимать решения сама.

— Это ничуть не удивляет меня, Луиза. Но ведь теперь-то вы принимаете решения не сами. Вами распоряжается совершенно чужой человек.

— Тот, кто занимается таким делом, — мне не чужой.

— Конечно, ваши доводы порой звучат странно, но я не могу не восхищаться вами… Ведь все-таки три дочери…

— И, по-моему, премиленькие…

— Уж в этом-то я не сомневаюсь!

* * *

На другой день Луиза отправилась в Арль. Даже если бы не было указания из Лондона, Мишель бы знал, что этим он должен заняться сам. Но сейчас он никак не мог уехать из Канна.

Отношения между Арно и Карте резко обострились. Впрочем, это никого не удивляло, но Мишель не собирался лишаться второго радиста и остался в Канне, чтобы не допустить открытого столкновения. Винонское фиаско взбесило Арно даже больше, чем Мишеля. Решив, что все его труды пропали впустую, Арно не желал просто смириться с неудачей и спокойно продолжать свою работу, как это сделал бы на его месте простой радист в армии. Ему, как и большинству других радистов, работающих в подполье, почему-то казалось, что раз им, несмотря на многочисленные трудности, удается поддерживать связь, то и все другие обязательно должны преуспевать всегда и во всем. Арно был индивидуалистом. Но мысль о славе или наградах никогда не приходила ему в голову, в основе всех его поступков лежала гордость за свою профессию. Если бы даже Арно знал, как им восхищается Мишель и что он представил его к высокой награде, это нисколько бы не изменило его нрав.

Весь день Мишель просидел у Кэтрин, принимая посетителей. Первым пришел некто Ксавье, которого он раньше не знал и о котором ничего не слышал. Здесь Ксавье был проездом и просил помочь выполнить какое-то задание. Убедившись, что это свой человек, Мишель пообещал. Присмотревшись к Ксавье, Мишель подумал, что по своей настойчивости и упрямству он, пожалуй, уступит одному Арно.

Второго посетителя Мишель тоже видел впервые. Звали его Мариус. Он оказался из отдела специальных операций. Невозможно было понять, кто он по национальности. О постигших его неприятностях Мариус рассказал на чистом французском языке без малейшего акцента. Но Мишель почему-то решил, что он шотландец. Все они настолько сжились со своей ролью французов, что просто не думали, как заговорят на родном языке, когда встретятся при других обстоятельствах.

Говорят, бог троицу любит, и Мишеля почти не удивило, что пришел третий посетитель. Этот попал в настоящую беду и не знал, как избежать провала. Оказалось, что, не выдержав одиночества, он сошелся с женщиной, которая через некоторое время начала шантажировать своего любовника, вымогая деньги. Сейчас она грозила выдать его немцам. Мишель задумался. Он знал посетителя очень хорошо. Этот агент давно работал в одиночку, выполняя какое-то самостоятельное задание, и уже добился значительных успехов. Это был не какой-то там Грегуар, и Мишель решил помочь ему. Но что же можно сделать? Тут его осенила идея.