Дуэль умов - [29]

Страдая от боли, Мишель медленно тащился по виноградникам, пока наконец не вышел к довольно широкой речушке. Она оказалась очень кстати.

Он измерил глубину длинной палкой — около метра. Разделся и вошел в воду, держась за ветку склонившегося к воде дерева. Нащупав ногами дно, он опустил ветку и с головой окунулся. Вынырнув, слегка потряс головой. Сразу стало легче. Он погрузился еще и еще. Ледяная вода творила чудеса. Голова прошла. Остальное — пустяки.

Осторожно вылез, стараясь не оступиться. Если больная нога подведет его и он шлепнется обратно в воду, сразу поднимется собачий лай. Стряхнув с себя воду, Мишель быстро оделся. Дрожа всем телом, но заметно приободрившись, он отправился на поиски моста или брода, чтобы перебраться на другой берег.

Мишель медленно удалялся от дороги. Он никак не мог понять, что с левой ногой. Боль почти утихла, но нога онемела. Приходилось, сделав шаг правой ногой, левую подтягивать рукой. И он двигался таким довольно необычным способом.

Скоро он освоился с новым способом передвижения, и идти по тропинке, которая тянулась вдоль реки, стало сравнительно нетрудно. Он рассчитывал днем добраться до Монпелье.

Каждый раз, дойдя до изгиба реки, он всматривался в даль в надежде увидеть мост. Он далеко отклонился к югу, а было уже полчаса третьего. Он решил, что пройдет еще два изгиба и, если не будет моста, попытается перейти реку вброд.

Моста не оказалось, и он стал искать какие-нибудь торчащие из воды камни или отмель. Подходящее место вскоре нашлось, но противоположный берег оказался крутым. Все же Мишель решил перейти здесь.

Он снял ботинки, носки и повесил все на шею, затем осторожно вошел в воду. На полпути, размахнувшись, перебросил чемодан на другой берег. Обе руки освободились, и идти стало легче. Добравшись до противоположного берега, Мишель напряг последние силы, подтянулся на руках и вылез из воды рядом с чемоданом. Измученный, он лежал тяжело дыша, не в состоянии даже дотянуться до фляжки.

Отдохнув минут пять, вытащил фляжку и сделал большой глоток, приняв одновременно фенаминовую таблетку. Ром сделал свое дело. Когда силы вернулись к Мишелю, он начал медленно подниматься по склону.

Поднявшись, окинул взглядом виноградники, простирающиеся до самого города, и определил, что идти надо еще километров десять. Он побрел дальше, намереваясь пройти побольше и только тогда немного отдохнуть. С виноградных листьев падала роса, и почва под ногами была очень вязкой. Брюки внизу совсем промокли и стесняли движение. Не прошел он и трех километров, как совсем выбился из сил. Тогда, завернувшись в свой макинтош, улегся в винограднике и мгновенно уснул.

В половине шестого его разбудило взошедшее солнце. Щебетали птицы. Небо было безоблачное. Роса высохла, лишь на отдельных листьях сверкали капельки.

Теперь только Мишель заметил, что его ботинки, носки и брюки покрыты коричневой грязью. Он открыл чемодан и достал синие хлопчатобумажные брюки, чистые носки и сандалии. Быстро переоделся, грязную одежду уложил в чемодан, предварительно соскоблив глину с ботинок.

С чемоданом на плече он не спеша зашагал по узкому проселку. И как раз вовремя: к винограднику стекались крестьяне — в повозках, на велосипедах, пешком, — и вскоре он кишел людьми, начавшими трудовой день.

Проселок вывел Мишеля к железной дороге. Но почему она оказалась слева? Возможно, ночью он не заметил, как перешел ее? А может быть, она где-нибудь проходит через туннель? Он пошел по полотну, убрав левую руку в карман, чтобы незаметно помогать ею больной ноге.

Заметив недалеко укромное место между огромными камнями, Мишель сошел с насыпи. Там он причесался и осмотрел себя в зеркальце. На лице он не обнаружил ничего подозрительного. Правда, он был небрит, но во Франции это никого не удивит. Пересмотрел содержимое бумажника. Продовольственные карточки на месте. Пересчитал деньги: скоро они понадобятся, чтобы купить железнодорожный билет. К своему ужасу, он, кроме французских денег, обнаружил английские — десять шиллингов, а также вырезанный из газеты «Таймс» кроссворд, который он разгадывал в день вылета. Он вынул все это и засунул под камень. Ему вспомнился разговор со штабным офицером, в обязанности которого входила проверка содержимого в карманах отъезжающих.

— Едва ли я должен проверять карманы у такого бывалого человека, как вы, Мишель.

А Мишель самоуверенно ответил:

— Если я потом обнаружу в бумажнике банкноту в пять фунтов и пропуск в военное министерство, я сообщу вам открыткой.

«…Чванливый болван!» — разозлился он на себя и, взвалив чемодан на плечо, отправился дальше.

Наконец он снова вышел к дороге, с которой сошел ночью. Теперь по ней двигалось множество людей. Он с удовлетворением отметил, что никто не обращает на него внимания.

Пройдя с километр, он увидел трамвайную линию. Через несколько минут, удобно устроившись в трамвае, он ехал к центру города. Он сошел на главной площади и вошел в скромное кафе. Усевшись у окна, заказал чашку кофе, 100 граммов хлеба и немного джема, оторвав при этом четыре августовских хлебных талона (на 25 граммов каждый) с таким видом, точно проделывал это в течение всей своей жизни. Зевая после напряженной ночи, с выражением полного безразличия на лице, небритый и нелепо одетый, он выглядел как раз так, как было нужно.