Дуэль сердец - [76]

Харриет в растерянности наморщила лоб:

— Я не понимаю тебя, Каролина. Папа никогда не одобрит мое замужество. Он разрешил бы мне выйти замуж, только если бы джентльмен, сделавший предложение, был богатым или знатного рода, так что мне никогда не удалось бы найти человека ему по душе. Я на это не способна.

— Милая Харриет, ты слишком мало себя ценишь, — ответила Каролина. — И помни, что я тебе сказала. У меня есть на то причины.

— Я буду помнить, раз ты меня об этом просишь, — пообещала Харриет.

Подошло время ленча, когда, наконец, все вещи для Харриет были отложены, чтобы Мария их упаковала. Каролина увидела, что уже не успеет принять ванну и одеться, поэтому решила есть в своей комнате.

— Передай мои извинения его милости, — сказала она Марии, — и скажи, что я надеюсь иметь удовольствие поговорить с ним сегодня днем.

Мария отправилась передавать сообщение, но вернулась огорченная.

— Его милость утром отправился на прогулку верхом и до сих пор не вернулся. Ох, миледи, неужто между вами по-прежнему что-то не ладится?

Каролина не ответила, она была разочарована и обеспокоена. «Почему Вейн продолжает изображать безразличие? — спрашивала она себя. — Ну почему он не дает мне объяснить происшествие с сэром Монтегю?»

Одеваясь, она вздохнула и решила, что рано или поздно должна заставить Вейна выслушать ее рассказ. Но, похоже, что он намерен избегать ее.

Каролина пила чай с леди Брикон и с волнением ожидала, что лорд Брикон появится по своей обычной привычке, но он не пришел.

После чая она бродила по замку, заглядывая в различные комнаты. Если бы ее не беспокоило отсутствие лорда Брикона, то позабавило бы, как изменилось отношение к ней слуг. Где бы ей ни встретились лакей, служанка, камердинер или паж, все вели себя до невозможности угодливо. Если раньше, когда Каролина была простой компаньонкой, они относились к ней безразлично, а часто и пренебрежительно, то теперь усердно старались снискать ее благосклонность. Когда Каролина возвращалась к себе переодеться к обеду, ей в голову пришла одна идея.

Кроме личных переживаний, связанных с Вейном, и тех, что касались ужасной тайны, известной теперь им обоим, Каролина постоянно помнила, что ему по-прежнему грозила опасность со стороны его кузена Джерваса. Она была уверена, что их брак лишь усилил ее. Каролина не могла забыть взгляд мистера Уорлингема в тот момент, когда он стоял и наблюдал за ними через весь зал в ночь их венчания.

Каролина была убеждена, что рано или поздно он вновь постарается избавиться от Вейна, и ей казалось: чем раньше это случится и выставит Джерваса Уорлингема в его истинном свете, тем лучше. Пугало вот что: поскольку ум ее занят другим, она может забыть об опасности. Низкие замыслы Джерваса Уорлингема могут оказаться успешными, если ему удастся застать врасплох и Вейна, и ее.

Каролина не сомневалась в том, что ей нужно спасать мужа именно от мистера Уорлингема. Пусть Вейн и не обращал ни на что внимания, она же ощущала опасность в самой атмосфере замка.

Совершенно очевидно, размышляла Каролина, что миссис Миллер в курсе намерений Джерваса Уорлингема. Они действовали заодно. И вот теперь Каролина рассудила, что, раз из этих двоих миссис Миллер менее осторожна и быстрее выходит из себя, то, быть может, стоит раздразнить ее, чтобы ей, как и любой другой представительнице своего пола, стало трудно терпеливо выжидать и захотелось бы действовать незамедлительно.

Каролина, плохо представляя, чем все это может кончиться, тем не менее, решила осуществить то, что задумала. Она вызвала Марию и отправила ее разыскивать экономку. Миссис Тимминз явилась незамедлительно. На ней было платье из жесткого черного шелка, которое шуршало при ходьбе; руки прятались под черным передником — она носила его, как символ своей должности.

— Добрый вечер, миссис Тимминз, — доброжелательно сказала Каролина приветливым тоном, какой она часто слышала у матери при разговоре с прислугой.

Миссис Тимминз присела в реверансе.

— Добрый вечер, миледи.

Она стояла в ожидании приказаний. Это была болезненного вида женщина неопределенного возраста с испуганными близорукими глазами и привычкой нервно облизывать губы.

— Вы давно служите в замке, миссис Тимминз? — спросила Каролина.

— В Михайлов день будет пятнадцать лет, миледи. Надеюсь, ваша милость найдет возможным позволить мне остаться. Если вашей милости не все пришлось по душе, когда вы только что прибыли, надеюсь, вы не станете винить меня. Откуда мне было знать, кто вы? А если служанки были не столь внимательны, как тому следовало быть, я могу лишь просить у вашей милости прощения.

— Я никого не виню, миссие Тимминз, — успокоила ее Каролина. — Я послала за вами совершенно по другому поводу. Нужно очистить часовню и привести ее в порядок. Задача нелегкая, ибо часовня очень запущена и являет собой жалкое зрелище, но служанки должны начать завтра утром. Это понятно?

— Да, конечно, миледи; все будет так, как желает ваша милость, хотя, боюсь, придется просить слуг-мужчин помочь очистить потолок.

— Это я оставляю на ваше усмотрение, миссис Тимминз, — ответила Каролина. — А теперь попросите повара принести мне меню обеда. Возможно, мне захочется внести туда кое-какие изменения.