Дуэль - [2]

– Правда, здесь хорошо?

Он покивал.

– Да. Уютно.

Небольшой зал кафе был почти пуст, если не считать сидевшего в другом конце за столиком мужчину в шляпе, читавшего газету, которая в руках у него полностью закрывала лицо и часть шляпы.

– Смотри, – тихо сказал Гумбатов, – Он сидит в шляпе.

– И что?

– Так здесь же очень тепло.

Сам Гумбатов снял и повесил свою дубленку и шапку на вешалку возле их столика, предварительно сняв пальто со своей спутницы. Мужчина на противоположном конце зала словно услышав его, тоже снял свою шляпу и небрежным жестом завсегдатая кинул ее на стол перед собой, при этом развернутая в его руках газета медленно отвалилась одним концом, но тут же вновь проворно была подхвачена рукой снявшей шляпу и восстановлена до своего прежнего состояния, так что Гумбатов едва успел заметить на краткий миг открывшееся лицо мужчины. Он вздрогнул: ему показалось, что у мужчины начисто отсутствует половина лица. Гумбатов хотел было поделиться увиденным со своей подружкой, но тут же раздумал. В кафе больше никого не было, даже бармена за стойкой. Мерно вздыхали большие напольные часы, абсолютно не вписывавшиеся в интерьер заведения. Гумбатов и девушка смотрели на улицу, на мокрый снег, сыпавший с темного, хмурого неба; отсюда, из теплого помещения кафе было приятно смотреть на мокрую улицу, на которой ветер гнул ветви деревьев и швырял в прохожих водянистыми снежинками, тут же таявшими на их пальто и шапках.

– У него нет пол-лица, – неожиданно для себя сказал своей спутнице Гумбатов, охваченный внезапно смутной тревогой.

Она не понимая вопросительно глянула на него. За стойкой вдруг, непонятно откуда взявшись, появился наконец бармен.

– Сейчас, – сказал он, обращаясь к Гумбатову с девушкой, – Сейчас подойду.

– Нам только кофе, – сказала ему девушка.

– Хорошо, – сказал бармен и принялся зачем-то готовить коктейль.

«Может, для того странного субъекта? – подумал Гумбатов. – Или для себя? Что-то не нравится мне этот бармен…»

– Ну, рассказывай, – обратилась вдруг к нему девушка.

Он заметил, что когда она произнесла это газета в руках посетителя немного заколебалась, так, будто он хотел взглянуть на них и послушать гумбатовский рассказ в ответ на вопрос девушки, но не решался.

– Рассказывать? – спросил Гумбатов, невольно следя за мужчиной, спрятавшимся за развернутой газетой, он теперь почему-то был уверен, что тот именно прятался, не желая больше показывать свое лицо, что произошло уже раз по неосторожности.

– Но если не хочешь. – начала она и, не закончив фразу, опасливо оглянулась на посетителя в противоположном углу кафе. Тот даже не удосуживался переворачивать страницы газеты, сидел уткнувшись в одну и ту же, и это ей не понравилось.

– Он не читает, – шепотом сообщила она Гумбатову.

Он тоже бросил взгляд на газету, отсюда он мог прочитать заголовки статей, набранные крупным шрифтом.

– Я заметил, – сказал он, тоже понизив голос.

Бармен, готовивший коктейль за стойкой опять куда-то исчез и нельзя было понять – куда, потому что никакой внутренней комнаты здесь не было, а дверь туалета, откуда доносился невнятный шум воды, издав тихий писк, приоткрылась сама по себе. Гумбатов поднялся из-за столика, подошел к стойке бара и, перегнувшись через стойку, заглянул вниз. Бармен сидел там на корточках. Увидев Гумбатова, он бесшумно захихикал и приложил палец к губам, как делают дети, играющие в прятки и не желающие, чтобы взрослые выдали ненароком их местонахождение. Гумбатов. Повинуясь молчаливой просьбе бармена, стараясь не показывать удивления, Гумбатов тихо отошел от стойки и сел на свое место.

– Он там? – тихо спросила девушка.

Гумбатов не ответил, странно поглядывая на нее. Ему показалось, что лицо ее жутко изменилось, осунулось, и вообще она уже мало походила на ту веселую давнюю его знакомую, которую он совсем недавно встретил на улице и имя которой так до сих пор и не вспомнил.

– Это со мной случается, – сказала она, словно прочитав его мысли, – когда мне тревожно, неуютно у меня меняется лицо… порой даже голос меняется… и я не могу понять, на самом деле это я, или… – она замолчала.

– Или что? – спросил он, не дождавшись конца фразы. – Или кто?

– Не знаю, – вздохнула она и неожиданно спросила, – Тебе, ты говорил, нужна женщина?

– Я говорил? – Гумбатов задумался, припоминая, – Да. Нужна. Но не помню, чтобы я говорил тебе об этом.

Она долго молчала, глядя на его лицо, потом вдруг произнесла и в самом деле изменившимся голосом:

– Тоска…

– Что? – не расслышал он.

– Что может быть грустнее вечернего дождя над сумасшедшим домом, – сказала она, глядя на улицу через витрину кафе.

На улице было сумрачно и темно почти как вечером.

– Я, например, ненавижу чихать под душем, – неожиданно возникнув за спиной Гумбатова с двумя тарелками в руках, произнес бармен. – Вот ваш заказ – две яичницы-глазуньи.

– Но мы… – хотел было возразить Гумбатов, но она перебила его.

– Молчи, – сказала она. – Ничего не говори.

Бармен укоризненно покачал головой и ушел за стойку бара с тарелками в руках.

– Ты его обидел, – сказала она. – А ведь он старался, готовил яичницу… И потом, чтобы ты знал – это мой самый близкий друг.